Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

Ненавистники Каса восприняли победу Флойда как предлог, чтобы снова выступить с критикой. Артур Дейли, журналист New York Times, начал свою колонку словами: «Когда-нибудь в далеком будущем, когда Флойд Паттерсон присоединится к Джо Луису как один из старейшин бокса, ему, по всей видимости, понадобится достаточно длительное время, чтобы в деталях вспомнить поворотный момент своей карьеры. Когда сварливому Касу было отказано в лицензии менеджера в штате Нью-Йорк, Паттерсону пришлось действовать самому. И оказалось, это именно то, что ему нужно. Он вдруг обнаружил, что ему не требуется чрезмерная опека из серии «мама-лучше-знает» и постоянное промывание мозгов. Флойд вычеркнул это из своей жизни – и обрел зрелость».

Однако Роджер Кан, писавший для еженедельника The Nation, был всерьез обеспокоен возвращением Каса в мир бокса после того, как Флойд вернул себе чемпионский титул: «[Д’Амато] планирует отомстить своим обидчикам, реальным и воображаемым, что, вероятно, приведет к заключению множества контрактов под его давлением. Он больше не заявляет о создании идеальной системы для боксеров и менеджеров. Похоже, его кампания теперь направлена исключительно на восстановление могущества и славы Д’Амато».

На самом деле Кас вел активную закулисную деятельность по восстановлению могущества и славы Паттерсона. Он убедил Джеки Робинсона и телевизионную суперзвезду Эда Салливана стать сопредседателями намеченного на 21 июля благотворительного ужина с участием Флойда. Все средства предполагалось направить в Уилтвикскую школу для мальчиков, альма-матер Флойда. Помпезное мероприятие было организовано в большом банкетном зале отеля Commodore. Кас собрал полный зал знаменитостей, включая Рокки Марчиано, Джерси Джо Уолкотта, Барни Росса[122], мэра Нью-Йорка Вагнера и Бранча Рики[123]. Проанализировав принцип рассадки гостей, можно было проникнуть в тайну борьбы за власть в боксерском мире, которая по ожесточенности вряд ли уступала закулисным интригам Кремля. Флойд, Кас и Говард Коселл сидели на подиуме вместе с Роем Коном, который утверждал, что лично продал в тот вечер треть мест в зале. Тедди Бреннер, Нед Айриш и остальные бывшие члены руководства Международного боксерского совета из Madison Square Garden были сосланы за столик номер 36. А почетные места за третьим столиком были отданы мистеру Чарли Блэку с супругой – близкому другу Каса, из-за которого он, по существу, лишился лицензии менеджера по боксу и своей репутации после участия (с подачи Блэка) Толстяка Тони Салерно в организации первого поединка между Паттерсоном и Йоханссоном. Кас был способен годами держать обиду на кого угодно из-за малейших колкостей в свой адрес, но Чарли Блэка он продолжал ценить и уважать невзирая ни на что.

Кас приготовил для присутствующих гораздо больший сюрприз, чем присутствие Чарли Блэка: в ходе ужина он подарил Флойду корону. Настоящую корону в буквальном смысле этого слова. Он попросил ювелиров разработать для нее специальный дизайн. Журналу Sports Illustrated Кас рассказал: «Она будет из чистого золота с настоящими драгоценностями. Не знаю, во сколько мне это обойдется, может быть, в 20 тысяч долларов, а может, даже в 35 тысяч. Понятия не имею, мне все равно. Ведь Флойд подарил мне самый грандиозный вечер в моей жизни». Кас утвердил дизайн короны из 14-каратного золота, усыпанной 174 бриллиантами, 248 рубинами и сапфирами и 250 жемчужинами. У нее было девять гребней, на самом высоком из которых красовался золотой глобус, означавший господство Флойда на всей планете. Корону украшала пара боксерских перчаток, инкрустированных драгоценными камнями. В передней части короны сияли выложенные из алмазов инициалы Флойда высотой в один и три четверти дюйма[124]. Для устойчивости венец был окаймлен лентой из горностая. «Когда корону вручат, я хочу услышать восхищенные возгласы!» – заявил Кас. Он безумно гордился этой чертовой штукой и показывал ее фотографию бесчисленное количество раз, не забывая упомянуть, что это обошлось ему в 250 тысяч долларов. Судя по всему, он учитывал инфляцию.

Только один подарок значил для Флойда столько же, если не больше, – телеграмма с благословением от папы Иоанна XXIII. Для новообращенного католика это многое значило.