Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

Список врагов у Каса был длиннее, чем у Ричарда Никсона. Среди них числились Джим Норрис, Рой Кон, Джулиус Новембер, Эдгар Гувер, кардинал Спеллман, президент США Рейган, Боб Арум и Тедди Бреннер. Я помню, как однажды мы двигались по автостраде и мимо нас проехал автобус с красочной надписью «ноябрь» на боку. «Это, наверное, автобус Джулиуса Новембера»[156], – фыркнул Кас. Я уверен, что он ненавидел Боба Арума всеми фибрами души, поскольку тот как-то признался в своем интересе к методике и практике организации боксерских поединков, расследуя для правительства дело Роя Кона. Кас не переваривал Арума до такой степени, что как-то позволил себе высказаться о нем следующим образом: «Боб Арум – худшая личность в Западном полушарии, а если бы он жил в Восточном полушарии, то его можно было бы смело отнести к худшей личности и там».

Говоря о ком-либо, кто был ему не по душе, Кас нередко заявлял о готовности убить этого человека. Если он видел по телевизору кого-то, кто ему не нравился, он мог запросто воскликнуть, не сдерживаясь: «О-о, как бы мне хотелось прикончить этого парня на месте! Он мне поперек горла уже!» Случайно натыкаясь на рекламу туристического агентства Fugazy Travel, он непременно заявлял, что готов придушить Билла Фугази. Знаете, я вырос в Браунсвилле, где любой имел кучу проблем и все твердо верили в то, что жизнь белых намного легче. Я переехал к Касу – и убедился в том, что этот белый человек ожесточен до предела. Некоторые из его врагов уже мертвы, а он все еще ведет речь о том, что хорошо бы убить их еще раз. Он как-то в прах разругался с братом Рокко из-за какой-то газонокосилки! Тот продал Камилле неисправный агрегат, и Кас пришел в ярость: «Ты больше не член семьи! С тобой покончено! В своей семье так не поступают!» Кас был этаким гневоголиком. Он мог запросто наорать на Камиллу, если она, прибираясь, случайно передвинула его вещи. Он мог наброситься на собеседника, с которым разговаривал по телефону, если не был согласен с его мнением.

Как-то мы вместе с ним смотрели боксерский поединок по телевизору, и диктор принялся нахваливать одного из бойцов за отличное выступление. Кас взорвался от возмущения: «Этот парень – просто гребаный урод! Что нам тут пытаются впарить?! Этот тип – самая последняя задница, которая прохлаждается на ринге! У соперника просто не было возможности ему навалять!»

Иногда находиться рядом с Касом было равносильно присутствию на празднике жалости к себе любимому. Он имел обыкновение при мне и Камилле заводить монолог о своем героическом прошлом, которое никто не оценил: «Сколько сил и средств потрачено на борьбу с Международным боксерским советом! Сколько времени ушло на тех, кто меня в конечном итоге больше всего разочаровал! Все мои боксеры предали меня!» И он постоянно жаждал мести. Его не отпускало это чувство. А мне, черт возьми, хотелось помочь ему разыграть сюжет из жизни графа Монте-Кристо. Мне нравилось причинять боль на ринге, ведь я знал, что это сделает Каса счастливым. Разве это правильно? Выглядит настоящим бредом? Кас мечтал вернуться на вершину славы, и мне предстояло помочь ему в этом. Вся моя карьера строилась на жажде мести и чувстве горечи, я воспитан на них. И после этого от меня ожидают, что я буду разумным, рациональным парнем?!

Но человек, по-настоящему предавший Каса, был прощен. Мне были совершенно непонятны те оправдания, которые Кас приводил в отношении Паттерсона. Он никогда не отзывался о Флойде уничижительно. Вечно защищал его. Заставлял меня быть на ринге убийцей, а этого парня изо всех сил выгораживал? Я не понимал Каса. У меня не было для Паттерсона никаких оправданий. Мне он совершенно не нравился. А Кас любил его, отзывался о нем только хорошо. Меня это здорово злило. Даже сейчас, когда я пишу о Флойде, само упоминание этой ситуации выводит меня из себя. Я видел, как он предал Каса. Тогда мне жутко хотелось, чтобы мой наставник отзывался обо мне так же, как он говорил о Паттерсоне. Но мое время тогда еще не пришло.

Кас научил Паттерсона читать и писать. И как же тот отплатил своему учителю? Этот невежественный ублюдок сначала присвоил деньги Каса, а потом еще очернил его имя. Он, видите ли, совсем не такой, как Д’Амато. Я слишком эмоционально отношусь к этому вопросу, поскольку это больная тема. Меня всегда задевало, когда Кас расписывал, каким хорошим боксером был Паттерсон. Хотелось бы сказать о Паттерсоне что-нибудь доброе, но на самом деле он дрался из рук вон плохо. Мне известны парни, которые бились гораздо лучше Паттерсона, хотя Кас и утверждал, что они полные засранцы. У меня хватает мозгов, чтобы сообразить, что все это значит. Я достойный ученик Каса и благодаря ему могу докопаться до истины. Мне совершенно точно известно, что Паттерсон отнюдь не лучше других бойцов.