Железные амбиции. Мои победы с Касом Д'Амато

После этого боя я еще больше впал в депрессию. Месяц спустя Алекс Уоллоу взял у меня интервью для программы «Величайший тяжеловес», которая транслировалась по телеканалу ABC. В ответ на его вопрос, как мне живется без Каса, я сказал: «Раньше мы с ним обсуждали многие сокровенные вещи, которые мне требовалось прояснить. Теперь, когда у меня появляются подобные вопросы, я просто держу их в себе». Это был признак того, что я чувствовал себя отчужденным от всех, кто меня окружал. Алекс попытался разрядить обстановку: «Да ладно тебе! Разве за чемпионом мира в тяжелом весе не гонится целая толпа красоток?» «Им нужен не я, а мои наличные, – ответил я. – Я каждый день смотрюсь в зеркало и понимаю, что мне далеко до Кларка Гейбла[181]. Хочется найти девушку, которая считала бы меня хорошим парнем, даже когда я на мели. Кас не предупреждал меня о таком повороте событий. Он обещал, что я буду зарабатывать много денег, у меня будет куча девчонок и я буду счастлив. Но он никогда не говорил, что жизнь станет такой». Я был просто неудачником из Браунсвилла, который не мог справиться с атмосферой лести вокруг себя.

Пока я ждал, когда можно будет объединить три чемпионских титула, Кейтон и Джимми спланировали мой поединок с Пинклоном Томасом. Незадолго до смерти Кас хотел отработать со мной некоторые детали ведения боя, чтобы повысить мой уровень, но моим нынешним менеджерам было на меня плевать. Они были готовы бросить меня драться с кем угодно. Кас всегда контролировал ситуацию в боксерском мире. Он прекрасно понимал, с кем мне можно драться, а от встречи с каким соперником лучше пока воздержаться. В данном случае Кас наверняка сказал бы: «Нет, я не хочу, чтобы ты дрался с Томасом. Уверен, для тебя лучше сейчас сразиться вон с тем парнем. В схватке с ним ты будешь выглядеть очень хорошо, а с Томасом лучше повременить». И хотя в конечном итоге я победил Пинклона, показал я себя далеко не лучшим образом. Все решил нокаут в шестом раунде, он красиво завершил бой. Однако Кас был бы очень зол на меня, поскольку я допустил массу ошибок. Но теперь меня было больше некому контролировать. Незачем было беспокоиться о том, что в раздевалке кто-то сотрет меня в порошок, если я не выполню указаний или не слишком четко буду действовать на ринге. Теперь мне было некого выслушивать. А вы можете себе представить, до какой степени ты способен расслабиться, когда тебе на все плевать?

1 августа 1987 года я должен был провести объединительный бой с Тони Такером, чемпионом мира по версии Международной боксерской федерации. Однако примерно за четыре недели до этой даты я сбежал из тренировочного лагеря и отправился домой, в северную часть штата Нью-Йорк. Я завалился прямо в Septembers, мой любимый бар в Олбани. У всех, кто увидел меня там, округлились глаза: «Майк, какого хрена ты здесь делаешь? Ты же должен сейчас тренироваться!» «Не-а, – ответил я. – Я ушел на пенсию. Больше не хочу заниматься этим дерьмом». Честно говоря, мое поведение стало результатом постоянного стресса. Меня постепенно стал охватывать страх. Я боялся, что мне могут причинить боль, что меня могут покалечить. Однако спустя две недели я подумал: «Эй, ты что, совсем свихнулся? Если кто-то и окажется на ринге покалеченным, так это твой соперник. Если ты не собираешься его калечить, то и не надо, но пострадать на ринге может только он». И я полетел обратно в Лас-Вегас.

Непосредственно перед поединком я вернулся к практике заклинаний о своем великом предназначении: «Пришло мое время!» Меня вновь стали одолевать безумные мысли о том, что все великие боксеры и боги войны даруют мне благословение, приглашая присоединиться к их компании. Я накручивал себя, как мог. В моей голове звучал ободряющий голос Каса: «Настал момент, которого мы так долго ждали. Мы готовились к нему с тех пор, как тебе исполнилось четырнадцать. Мы репетировали эту победу снова и снова. Ты можешь побить этого парня с закрытыми глазами».

Я не успел достичь своей лучшей формы, и это проявилось в первых раундах. Однако начиная с четвертого раунда я полностью доминировал на ринге и победил единогласным решением судей. После боя промоутер Дон Кинг устроил для меня дурацкую коронацию: накинул мне на плечи мантию из шиншиллы и водрузил на голову корону, усыпанную, как он выразился, «побрякушками, рубинами и другой фигней». Затем он вручил мне украшенное драгоценными камнями ожерелье и скипетр. Он следовал практике Каса, стараясь завоевать мое доверие. Позже он даже устроил для меня парад в районе Джерси-таун, куда я переехал после того, как женился. Но я не стал утруждать себя появлением на этом мероприятии. Я чувствовал себя довольно глупо в этой короне и мантии, хотя в глубине души и ощущал себя в этом облачении гребаным профессионалом. Я думал про себя: «Ого, ниггер, да ты настоящий король!» Меня критиковали за то, что я в конце концов связался с Доном Кингом, но все забывают, что это произошло по инициативе Кейтона и Джимми. Именно они подписали соответствующие контракты.