Железный Гулаг

– Тоже после всех работ. Её пропускают через дыру в полу «челнока» и крепят основательно строго вертикально по центру под крышей. Грунт уже не падает, и трос с кабелем никто не задевает, он как нитка в обручальном кольце. Сам «челнок» остаётся в шахте постоянно в рабочем состоянии. В любое время можно подняться к «закладкам», подкорректировать что-то, или, вообще, полностью заменить заряд. Но нас уже сюда не пускают. Мы только бомбы раскатим по тупикам и на этом задача выполнена. Затем приезжают военные «спецы», монтируют электронику, подключают к общей системе. А вход в тоннель бетонируют и устанавливают железную сейфовую дверь с сигнализацией.

– Ясно.

Подошла наша очередь. Володя заполнил мою тачку землёй до краёв, а я докатил её к «челноку» и опрокинул в зарешеченную дыру посредине. Ничего не выдумывая и никуда не сворачивая. Вот так просто! Полтора часа мы примитивно сбрасывали грунт вниз, а после с Ванькой подменили Магу и Женьку, обменяв тачки на лопаты и кирку. Здесь, наконец, стал окончательно понятен смысл слова «кроты». Рыть надо было, не останавливаясь. На участок, в почти три метра в диаметре и два в длину, отводилось около трёх часов. Остальное время шло на укладку плитки, перекатывание всех секций и на дорогу. Пыль стояла повсюду, дышалось трудно, особенно тем, кто роет. Плюс ко всему постоянная тридцатиградусная температура, не досаждавшая сначала, в дальнейшем выжимала всю жидкость из тела. Четыре двадцатилитровые канистры опустошались за смену полностью.

Укладывание плит тоже имело свою специфику: капитальная их утрамбовка никак не сочеталась с устойчивостью верхнего грунта. Заносили и клали плиту четверо, а оставался один человек, и очень аккуратно, резиновой киянкой и ногами вдавливал и выравнивал её. Остальные с лопатами стояли готовые вмешаться в случае обвала. Иногда ещё один подходил, помогал приподнять плиту, если нужно было подсыпать грунт под какой-нибудь край.

– Однажды в Китае четверых полностью накрыло, – рассказывал Иван, – осталось двое в кольце. Так они еле успели откапать всех. Поэтому сейчас по технике безопасности плиты кладёт один человек, а все его страхуют.

Конец рабочего дня я встретил с большим облегчением. Разговоры о тяжёлой работе оправдались и не были преувеличением. Устали все, не говоря уже обо мне. Единственное, что меня развлекало и интриговало, это золотой запас из четырёх небольших самородков у меня в кармане. Я никому их не показал. Ребята не соврали, золото попадалось. И как я подозревал, не только мне. «Что-то здесь не так с драгметаллом, – промелькнула мысль, – Надо будет разобраться как-нибудь».

Вниз ехали без шуток. Проскочили парилку, закурили. Жора решил поинтересоваться моими впечатлениями:

– Ну, как тебе, Лёха, «норки рыть»?

– Не детская работа. Так всё не страшно, только пыльно уж очень и жарковато. Дышать нечем.

– Толи ещё будет, – грустно заметил Мага, – представь себе последнюю секцию, сто пятидесятую: это мало того, что сто сорок девять перекатывать надо, так ещё триста метров до «челнока» полные тачки с землёй возить. И не по восемь, а по двенадцать часов вкалывать. Вот то, правда, работёнка будет.

– Нужно шланг с воздухом нарастить, и подвести его к месту копки. Тогда он будет пыль оттуда к шахте выдувать, а под полом будки приспособить вентилятор. Иначе придётся увольняться, – пошутил я, немного разбавив негативное настроение вялыми улыбками своих товарищей.

– Интересная идея, надо попробовать, – обозначил себя все слышащий оператор Толик.

Но его никто не поддержал – обсуждать что-либо в этот раз не оставалось сил.

Ежедневные шестнадцать часов отдыха все же компенсировали тяжёлый трудоёмкий процесс рытья тоннеля. И сказать, что я вымотался до изнеможения, было бы неправдой. У нас с Ванькой оставалось время погулять по железной планете. И однажды мы наткнулись на «туру», расположившуюся километрах в двух трёх от Нью-Йоркской станции. В свете наших фонарей она выглядела величавой и таинственной. Исследовательский дух захватил нас целиком. Оказалось, Иван тоже впервые так близко присутствовал около этого исполина. Мы обошли её по кругу. Стены «туры» полностью покрывали металлические капли, очень похожие на те, которые образуются при сгорании восковой свечки, только, соответствующего размера. Я бы отнёс её к природному происхождению: что-то типа огромных железных сталагмитов или сталактитов, но и размышления Иосифа Фёдоровича о рукотворном начале имели право на существование. Оба основания «туры», и нижнее и верхнее очень плавно соединялись с «железным льдом» и потолком, как будто их специально вылили в одной формовке.

Ванька поднялся по её пологому подножью на метров десять и махнул мне рукой, приглашая последовать его примеру. Мы стояли на нижнем покате талии «туры» и ощущали еле заметную вибрацию, исходящую изнутри. Как мне не нравилось разговаривать в отсутствии привычной атмосферы, но любопытство взяло вверх. Я набрал в лёгкие воздуха и выкрикнул:

– Её кто-нибудь пытался просверлить? … Она из «железного льда» или из никеля?