Железный Гулаг

Прошли годы. Долгие ничем непримечательные годы. Большинство стариков умерло. Первыми ушли из жизни «Харон» и Иосиф Фёдорович, за ними Никон и ещё тремя годами позже Лев Васильевич. Вообще, «Иерусалим» сократился вдвое. А ещё через несколько лет заболел и Саня. У него обнаружили рак лёгких и вскоре увезли наверх. Два дня Ванька, Володя, Жора и я пили пиво ящиками за его здоровье. А на третий день меня вызвал к себе Николай Максимович и назначил бригадиром. Получасовые наставления, подчёркнутые обязанности и никаких возражений с моей стороны. Беседа, как обычно прошла быстро и монологом. Скорее всего, выбор пал на меня в силу моего возраста. Эта должность, по сути, не давала особых привилегий. Единственное преимущество заключалось в том, что я мог не махать лопатой и не крутить пластины, пока шахта входила в грунт, и на первых этапах рытья тоннелей можно было сачковать внизу на станции. Мужики приняли меня, как начальника спокойно и без эмоций. Зато мы вчетвером пили пиво ещё три дня, теперь за моё назначение, благо позволял очередной отпуск.

Япония, Испания и Италия; Индия, Пакистан и Афганистан; Саудовская Аравия, Сирия и Иран, Норвегия, Финляндия и Австралия, – страны, которые пополнили за эти годы клуб потенциальных жертв Советского Союза. Там работы уже закончились. Проложили дорогу, дальше от Вашингтона на запад. И уже больше года, как стали работать в «Сан-Франциско» и «Сиэтле». Одновременно начали строить новую трассу на восток через Тихий океан к Аляске. В стратегическом значении, минирование всего северо-западного побережья США защищало нашу страну от нападения с востока.

Неудавшийся побег, вспоминали, как приключенческий роман с трагическим концом. Новый организовывать никто не пытался в силу невозможности. Я успокоился, всё чаще поглядывал на транспарант в столовой, который, конечно обновили за эти годы, и читался он так: «Твой приговор приведён в исполнение! Помни об этом!» Смена первого предложения никого не задела, и ни один подземелец не стал её даже осмысливать. Жизнь шла своим чередом. Все прекрасно понимали, что встретят старость и умрут именно здесь, и никто и ничто в этом мире не спасёт их от предназначенной судьбы. Я, естественно, не был исключением и мыслил так же.

Но раз уж упомянули судьбу, то считаю, недооценивать её, просто, преступно. Она обязательно преподнесёт когда-нибудь сюрприз, роковой или счастливый, и в её власти в один миг перевернуть жизнь человека с ног на голову или наоборот.

Глава 39.

Новый 1989 год запомнился общим собранием. Тридцать первое декабря и первое января объявили праздничными днями. На «Ленстали» появились все подземельцы и заполнили полностью два барака. Такого здесь ещё не было. Станция походила на базарную площадь. Пёс по кличке «Цербер», подаренный щенком Сергею, и непривыкший к такому количеству людей, то носился и облаивал всех, то прятался за новогодней ёлкой, установленной около клуба.

Накануне всех бригадиров собрал «Максимыч» и приказал организовать полную явку контингента для прослушивания очень важного объявления. Интрига витала в воздухе. Не столько ждали праздника, сколько выступления начальника. В стране уже четыре года, как шла «перестройка». Мы, не отрываясь, следили по телевизору за выступлениями Ельцина, Сахарова; за всеми дебатами, проходящими в Верховном Совете депутатов СССР. Казалось, вот-вот что-то случится: поменяется конституция, уголовный кодекс, наступит демократия, в западном смысле этого слова. И, конечно, каждый рисовал себе в мыслях мечты о реабилитации или хотя бы о смягчении участи пожизненно заключённого в подземелье.

И вот, наконец, объявили по громкой связи, что праздничное поздравление начнётся в семь часов вечера на площади «Ленстали». На перекрёстке трёх дорог поставили трибуну, позаимствованную в клубе, повесили на столбы колонки, вынесли кресла, стулья из столовой и бараков. Всем сидячих мест не хватало, поэтому посадили оставшихся стариков из «Иерусалима» и бригадиров. Основная толпа заняла все свободное пространство от бараков до цеха.

Ровно в назначенное время появился «Максимыч». Он тоже постарел. Появилась сутулость, исчезла живость в глазах. Но резкая и бодрая походка говорили о ещё оставшейся энергии. Комендант взошёл на трибуну, попробовал микрофон на звук и заговорил:

– Граждане осуждённые, товарищи, друзья! От лица руководства и, конечно, от меня лично поздравляю вас с наступающим Новым тысяча девятьсот восемьдесят девятым годом. Желаю вам крепкого здоровья, богатырского терпения и, самое главное, смирения. А так же желаю вам счастья в личной жизни!

По толпе прокатился смех. Николай Максимович выдержал паузу и продолжил: