Жемчужина короны

Дюк вошел в дом. Сингх и его юная жена ходили по дому, каждый занимаясь своим делом, и время от времени осыпали друг друга потоками брани. Хотя Дюк и не знал языка хинди, но по сердитым лицам и возбужденным голосам он понял, что супруги ссорятся. Сингх, маленький толстый человечек лет сорока, был настолько рассержен, что не заметил вошедшего Дюка, пока тот не сгреб его в охапку, как медведь, и не воскликнул:

— Калейши, что ему нужно от тебя? Хочешь, я посажу его в кутузку?

— Ты пришел слишком поздно, парень, — сказал ему по-английски Сингх, высвобождаясь из его объятий.

Он рассказал, как, вернувшись домой, нашел пекарню пустой. Калейши видела, как приходил какой-то человек, похожий на испанца, и разговаривал с пекарями. Когда он ушел, среди пекарей вспыхнула ссора. Трое из них вдруг отказались работать и ушли, сказав, что приведут с собой парней из других пекарен и отлупят тех, кто остался. Оставшиеся четверо, видя, что самим им все равно не управиться, да и испугавшись угроз, тоже покинули пекарню.

Калейши описала Дюку наружность «испанца».

— А куда он пошел? — спросил Дюк.

Но Калейши не знала.

— По дороге он нам не попадался, значит, он пошел в деревню. Сингх, у тебя не найдется чем промочить горло? Давай выпьем по-приятельски, прежде чем мы пустимся в дальнейший путь.

По знаку мужа Калейши принесла бутылку рома и стаканы.

Причмокнув, произнеся довольное «а-ах!», Дюк опорожнил один за другим два стакана рому, запил их водой и наконец освободил Сингха от своего присутствия.

— Он, должно быть, пошел в другую пекарню, — заметил Дюк, вращая жалобно скрипевшими педалями.

— Что ему там делать? — возразил Карр. — Пекарня-то не работает.

— И уверен, что по дороге он нам не попадался.

— Он мог пойти другой дорогой, — заметил Карр. — Калейши не сказала, на чем он приехал?

— Он пришел пешком.

— Знаешь, отчего Сингх так рассвирепел? — сказал Карр. — Он решил, раз все пекарни бастуют, ему самое время прибрать к рукам всю торговлю хлебом в этом районе.

Дюк рассмеялся.

— Чтобы жить, человеку надо сожрать другого, не так ли?

— Слышишь барабаны?

— Шанго молятся сегодня. — Черт, ну и темень же здесь! Кроме отдаленных звуков барабанов, слышался лишь высокий протяжный и трепетный звон цикад да кваканье больших лягушек в поросших травой дренажных канавах.

Было почти десять часов вечера, когда Касси и Попито спустились с холма. Покидая навес, Попито прихватил с собой крепкую палку для защиты от собак, чей лай доносился из долины, да и для того, чтобы нащупывать дорогу в темноте. В нескольких шагах от того места, где тропинка выходила на большую дорогу, Попито спросил:

— Ты, должно быть, очень устала после плясок, Касси?

И он попытался рассказать ей, что он чувствовал, как испугался, когда она подпрыгнула, а потом упала лицом в землю, и как был удивлен, что она не поранила себе лицо.

— Нет, я не устала, — ответила Касси. — Я никогда не устаю, общаясь с духом. Я чувствую себя так же бодро, как и всегда, словно после хорошего сна.

— Ты действительно веришь в это, девочка? — спросил Попито. Он никак не мог прийти в себя от удивления, смешанного со страхом.

— Послушай! — сказала вдруг Касси. — Ты знаешь, как это может помочь тебе? Теперь Дюк пусть и не пытается тронуть тебя. Да, да! Теперь он будет иметь дело с Огуном.

— А кто такой Огун?

— Дух, который вселился в меня сегодня.

— Послушай, Касси, лучше не говори никому об этом. Лемэтр не верит в эти штуки.

— Неужели ты и сейчас еще не веришь?

— Детка, я не знаю, что и думать, так меня это потрясло. Как раз перед тем, как мы ушли, в сарай принесли жаровню с раскаленными углями, и я сам видел, как жрец преспокойно сунул в нее босые ноги, словно в таз с водой. Как он не сжег себе ноги?

— Дада Мазуку охранял его.

Какое-то время они шли молча. Звук барабанов становился все слабее. От далекого барабанного боя, темноты и разговора о таинственных духах Попито стало как-то не по себе.

Они подошли к тому месту, где тропинка выходила на дорогу, и вдруг услышали мужские голоса. Мимо них промчались два велосипедиста. Но их голоса, вместо того чтобы раствориться в ночной тишине, снова зазвучали почти рядом, где-то позади; они о чем-то спорили. Затем послышался скрип велосипедной цепи и луч фонарика скользнул по спинам Попито и Касси, за ним вспыхнул второй.

— Кто это еще там? — пробормотал Попито.

Первый из велосипедистов направил свет фонаря прямо в лицо Попито.

— Кто там? — воскликнул Попито.

— А ты кто такой, а? — раздался голос, в котором, казалось, послышалось угрожающее: «Чем пугать, поберегись-ка лучше сам». — И говоривший слез с велосипеда.

Когда Касси услышала голос ненавистного Дюка, избившего ее в участке, она прошептала:

— Это Дюк, бежим! — и, перепрыгнув через канаву, бросилась в саванны. Попито, не задумываясь, последовал за ней.

«Но почему я бегу? — вдруг подумал он. — Этим я выдаю себя. Все пропало».

Услышав стук упавшего на землю велосипеда, а затем тяжелый топот бегущих ног, он понял, что поединка не избежать, ибо он не дастся сыщику в руки без боя и ни за что не позволит ему тронуть Касси.