Жемчужина короны

Рядом грянул оркестр. Приоткрыв немного створки жалюзи, Елена посмотрела в щелку: на углу, в Китайском клубе, помещавшемся над китайской бакалейной лавкой, начались танцы. Она видела, как из сверкающих автомобилей, один за другим подкатывавших к тротуару, выходили гости, и не могла не позавидовать очаровательно одетым молоденьким китаянкам. «Одна... две... три машины...» Елена мысленно представила, как она выходит из сверкающего лимузина и поднимается по лестнице в платье, о котором давно уже мечтает.

Она резко закрыла жалюзи. Опустившись на колени перед чемоданом, она снова попыталась решить, не лучше ли уложить в него одни только простыни, скатерти и полотенца, но никак не могла сосредоточиться на этом, ибо все вдруг показалось ей ненужным и бесполезным.

«Какой дурой я была, когда вообразила, что Андре де Кудре любит меня! Зачем я вообще думала о нем?» — внезапно пронеслось у нее в голове, и впервые вспыхнул гнев против него и презрение к самой себе.

— Какая толпа! Как же мы выйдем из дому незамеченными? — пробормотала миссис Энрикес, подходя к окну.

Елена закрыла чемодан и попробовала поднять его. Он был слишком тяжел для старой Лии, слишком тяжел даже для кого-нибудь из них. Нет, придется уложить в него только одежду. Елена еле сдержала слезы.

В эту минуту в дверь постучались и кто-то нетерпеливо и безуспешно задергал ручку запертой двери. Знакомый голос позвал:

— Елена! — Это была Мария.

Елена с трудом задвинула тяжелый чемодан под кровать.

— Иду! — крикнула она.

Напудренная и благоухающая духами, с густо накрашенными, как и подобает истой венесуэлке, губами, широколицая Мария собралась на танцы. Она забежала к миссис Энрикес кое-что подправить в платье. Клубы табачного дыма за ее спиной свидетельствовали о том, что она не одна.

— Входи, — улыбнулась Елена, высоко подняв свечу и разглядывая новое платье Марии. — Это новое, что сшила мама? Сидит очень хорошо...

Мария тут же завертелась перед подругой, начался оживленный разговор о складках и сборках, к которому немедленно присоединилась выбежавшая из столовой миссис Энрикес, впопыхах позабывшая поздороваться с гостями. Она категорически заявила, что складка не нужна, капюшон хотя и моден, но Марии не пойдет, и так далее, и тому подобное... Чтобы напомнить о своем существовании, молодой поклонник Марии вынул из кармана носовой платок и громко высморкался; комната наполнилась запахом дешевых духов. Однако никому не было дела до него, и бедняге даже не предложили стула. Женщины, окончательно позабыв о нем, скрылись в спальне. Марию снова оглядели со всех сторон, заставили поднять руки, кое-где оправили, кое-где подкололи.

Елена услышала за окном голос Лии. Открыв окно, она шепнула:

— Войди со двора. Подожди в моей комнате.

Наконец Мария, еще раз попудрив нос, выпорхнула в гостиную. От макушки своей тщательно причесанной головки, украшенной цветком, до серебряных бальных туфелек, видневшихся из-под платья, она вся светилась оживлением и той особой юной прелестью, что присуща очень молоденьким девушкам, еще не привыкшим к тому, что их приглашают на танцы. Они с Еленой смеялись и без умолку болтали.

— Ах, Мария! — с улыбкой сказала миссис Энрикес и, покачав головой, проводила глазами перебегавшую через улицу девушку.

Елена резко отвернулась от окна...

Прошло еще несколько часов. Хлынул дождь, но вскоре прекратился. Елена уложила посуду, сложила все продукты в старый ящик из-под мыла, а белье — в маленький саквояж.

Толпа перед клубом, разбежавшаяся при первых каплях дождя, собралась снова. Миссис Энрикес со вздохом опустила жалюзи. Она взглянула на Елену, растянувшуюся на голом матраце кровати. Заложив руки за голову и широко открыв глаза, Елена к чему-то прислушивалась.

Миссис Энрикес не всегда понимала, что творится в душе ее дочери. И не потому, что Елена от природы была скрытной и молчаливой; скорее оттого, что миссис Энрикес все еще считала ее ребенком, причудам которого не стоит придавать значения. Устав от всех треволнений, миссис Энрикес прилегла и задремала.

Внезапно проснувшись, она удивилась тишине — такая тишина бывает только перед рассветом. Музыка на время умолкла, и слышалось лишь монотонное «пик-пак, пик-пак» — это падали в лохань капли с протекавшего потолка. Миссис Энрикес испуганно вскочила.

— Уилфред еще не приезжал?

— Должно быть, его задержал дождь, — ответила Елена, еле шевельнув губами, не сводя широко открытых глаз с потемневших балок потолка.