Жемчужина короны

— Я не могу сейчас точно сказать, что именно заставило меня принять такое решение, — искренне признался он. — Видишь ли, это общество не хотело меня. Мой же круг людей, цветных, мог принять меня только на определенных условиях. Ни те ни другие ничего не могли мне дать. А разве можно, общаясь с простыми людьми, не понять, что и они имеют право на отдых и на те удобства, которыми пользуемся мы, и пользуемся незаслуженно, за их счет!

— Ты правду говоришь, Кудре?

— Конечно, правду.

— Поздравляю! Ведь это решение огромной важности! И знаешь почему? Потому что оно подсказано тебе твоей совестью. Для тебя нелегко порвать со своим классом. Он возненавидит тебя на всю жизнь, он будет травить и преследовать тебя. Он постарается лишить тебя работы. Если в твоих словах правда, то от ныне ты изгнанник, пария. Что ты читаешь сейчас? — внезапно спросил он.

— В данное время ничего.

— Ты должен читать, читать! Должен переучиваться заново. Я дам тебе кое-какие книги. Только ты вернешь мне их обратно. Они помогут тебе понять многое. Налево, теперь направо. Вот здесь остановись. До свидания, Андре. Как открывается эта чертова дверца? Не поймёшь, где дверца, где окно, — всюду какие-то ручки... Заходи как-нибудь ко мне, Андре, буду рад потолковать с тобой. Ну, пока.

И он исчез. Раньше Лемэтр называл его только Кудре, теперь же он с удовольствием назвал его по имени. Это обрадовало Андре. Он почувствовал, что наконец-то лед сломлен и Лемэтр признал в нем друга.

Глава L

Работа мало радовала Елену. Кроме непосредственных обязанностей, за которые ей платили жалованье, ее хозяин, китаец Ку, взвалил на нее всю секретарскую работу по своему новому предприятию — фабрике кокосового масла. Елена не только печатала всю его корреспонденцию, как деловую, так и частную, но должна была составлять тексты писем, ибо Ку толком не знал ни английского, ни родного, китайского языка. Помимо всего этого, Елене еще приходилось стенографировать все частные разговоры и перебранку, вспыхивавшую на заседаниях правления. Ку особенно требовал записывать все высказывания своих партнеров и с истинно крестьянской хитростью и подозрительностью собирал их, подобно тому как прокурор собирает улики против обвиняемого. Вся эта побочная работа с неумолимой беспощадностью обнажила перед Еленой мелкий и хищный ум ее хозяина, человека, от которого зависело, будет ли она сыта сегодня и не придется ли ей снова нести вещи в заклад. И за все это Елена получала лишних пятьдесят центов в неделю.

Подозрительность никогда не покидала Ку. Он не подписывал писем, если в них попадались слова, которых он не понимал, и Елене приходилось заново писать их, подбирая самые простые слова и выражения.

— Что это за слово? Сами-то понимаете, что написали? Никогда не слышал таких слов. Заумно, люди не поймут. «В связи с вышеизложенным»? Откуда вы взяли такие слова? Что они означают? Переделать все.

Иногда он сам вычеркивал целые фразы в готовом письме и заменял их новыми.

Елена протестовала:

— Так не пишут, мистер Ку, это неграмотно.

— Пишите так, как я говорю, — резко приказывал он. — Кто подписывает письма, вы или я?

Она начала работать у него в конце июля 1936 года. Финансовый год фирма закончила в марте 1937 года. В начале апреля, в один из обычных дней, после работы Ку устроил банкет для своих служащих.

Прямо в конторе на импровизированном столе, устроенном из досок, положенных на козлы, были расставлены торты, пирожные, бутерброды, бутылки с прохладительными напитками и дешевым вином. Только час назад мистер Ку роздал своим служащим чеки с наградными.

Все смущенно приблизились к столу. Старший бухгалтер сначала почтительно наполнил стакан хозяина, затем налил всем остальным немного вина и, попросив внимания, произнес небольшую речь в честь мистера Ку. Он назвал его «величайшим капитаном тринидадской промышленности» и предложил трижды прокричать «ура» в честь человека, которому они «столь многим обязаны». Все послушно поддержали его. Мистер Ку, хитро ухмыляясь, сам себе аплодировал.

Бухгалтер был на три четверти негром и на одну четверть китайцем. Он считал, что своим нынешним положением обязан только своему далекому китайскому предку. Ему всегда приходилось помнить о том, что помощник его — чистокровный китаец. Кроме того, он только что получил от хозяина чек, и сумма наградных повергла его в радостный трепет, ибо она равнялась прибавке примерно одного доллара восьмидесяти пяти центов к его еженедельному жалованью.

Помощник бухгалтера, не желая отставать от своего начальника, также произнес речь и повторил то же, что говорил бухгалтер, хотя в несколько иных выражениях. Он не знал, сколько хозяин дал бухгалтеру, но не сомневался, что, безусловно, меньше, чем ему, чистокровному китайцу, к которому мистер Ку явно благоволил; а получил он сумму, равнявшуюся примерно одному доллару прибавки к его еженедельному жалованью. Он не осмелился открыто полюбопытствовать у бухгалтера, сколько дал ему хозяин, и решил при случае обязательно разузнать это.