Жемчужина короны

Чутье влюбленного подсказало Андре, что этих двух связывают приятные воспоминания о веселых эскападах, и в этих воспоминаниях ему, Андре, не было места.

Чувство ревности, ранее неведомое и ужасное, заставило его тотчас же подойти к Гвеннет. Он еще не знал, что скажет ей, но чувствовал, что должен оградить эту самую дорогую для него частицу его жизни, источник всей его радости, от кощунственных поползновений молодого англичанина, который глядел на Гвеннет так, словно не сомневался, что и дальше сможет делить с ней светские удовольствия. Ненависть Андре к молодому Саймонсу усиливалась еще и оттого, что он не был знаком с ним. С радостью и с каким-то страхом он заметил, что Гвеннет загорела, пополнела и что она весела и уверена в себе, как никогда.

— Не сейчас, Артур, спасибо, — ответила она молодому англичанину. — Но как-нибудь обязательно.

И по тому, как многозначительно были произнесены эти последние слова, было ясно, что речь шла о каком-то событии, о котором ей приятно было вспомнить.

Заиграла музыка, и Гвеннет пошла танцевать с Андре. Она торжествующе улыбалась ему.

— Ну, как?

— Ты прелестна, — услышал он собственный голос. Он сказал ей то, чего она ждала от него. «Комплименты. Да, вот чем я сейчас должен заниматься», — подумал он про себя.

Она глубоко вздохнула, гордая и счастливая.

— С кем ты встречался в мое отсутствие?

Этот беспечный тон шутливого упрека показался Андре таким новым и незнакомым, что он даже сбился в танце.

— Ни с кем.

Она улыбнулась.

— А ты? — спросил он.

— Тоже.

— Газеты говорят другое.

— Неужели?

— Да.

— Газеты часто врут, ты это знаешь.

— Гвен! — начал он. Но ревность к какому-то новому, счастливому выражению, появившемуся на ее лице, замкнула его уста. — Пойдем посидим в машине, — предложил он немного погодя.

Она нахмурилась.

— Не сейчас.

И только после шестого танца — с ним она протанцевала лишь два — она согласилась выйти. Они незаметно выскользнули из зала; Андре заметил, как хмурилась Гвеннет, опасаясь, что их кто-нибудь увидит.

Прошел дождь, и небо было чистым. В прохладном благоухающем воздухе, сверкающих каплях дождя на траве и бездонном темно-синем небе было столько прелести, что из груди Гвеннет вырвался глубокий вздох и, подняв глаза, она поглядела на луну.

Она вдыхала острый запах земли, травы и влажных листьев. Андре показалось, что в ее словах и особенно в тоне, каким они были произнесены, звучали отголоски приятных воспоминаний о Тобаго, в которых он не участвовал.

Они забрались в машину. Андре предложил покататься.

— Нет, Андре! Отцу стало известно о наших встречах. Мы не должны.

— Откуда он узнал об этом?

— Кто-то видел нас и сказал ему. Он спрашивал меня, но я все отрицала.

— Что же он сказал тебе?

Она умоляюще посмотрела на него и сжала его руку.

— А! — приглушенно вырвалось у него, когда, вспыхнув, он понял, что они, должно быть, говорили о «капле дегтя» в его крови. Он высвободил руку. Андре понял, что Гвеннет много думала о нем в эти последние два месяца и не хотела, да и не могла открыть ему эти важные и сокровенные мысли.

Он слышал музыку, веселые голоса и сознавал ужасный контраст между всем этим и тем, что творится у него в душе.

— Поедем... куда-нибудь, все равно куда.

— Андре, отец запретил мне встречаться с тобой, и вдруг он узнает, что мы снова видимся...

— Он больше не захочет говорить об этом, — перебил он ее.

— И я тоже не хочу, Андре, — ответила она, откинув назад волосы и поправляя их.

«Что случилось? Почему? Как получилось, что мы ссоримся?» — думал он, испуганно и растерянно.

— Вернемся, — сказала она, открывая дверцу машины.

Он удержал ее и вдруг стал осыпать ее лицо поцелуями.

— Что скажут люди, если увидят, Андре... — шептала она, отвечая на его поцелуи, а затем, словно поняв, как невозможно ей теперь поддаваться чувствам, оттолкнула его.

— Когда мы снова увидимся? — шепнул он настойчиво и больно сжал ее руку.

Гвеннет немного подумала.

— Во вторник вечером я поеду на прогулку верхом, — сказала она. — Приходи к половине седьмого в Саванны. Знаешь большое дерево у кладбища?

— Да... — Он отпустил ее руку.

До них донеслись аплодисменты. Снова заиграла музыка. Какая-то парочка, тесно прижавшись друг к другу, медленно прошла через теннисный корт.

Быстрыми шагами, подняв подол платья, чтобы не замочить его о влажную траву, Гвеннет молча вернулась в зал.

Во вторник Гвеннет одна отправилась верхом на прогулку. В бриджах для верховой езды и в желтой шелковой блузке она выглядела очень элегантно. Несмотря на то что она прожила в тропиках уже целый год, щеки ее не утратили свежего румянца. Волосы были повязаны ярким шарфом, стянутым узлом под подбородком. Ее холодные глаза казались от этого теплее, и вся она была сейчас необыкновенно хороша. Сознавая, как она красива, Гвеннет направила лошадь легким галопом к большому дереву, стоявшему неподалеку от кладбища. Гвеннет была прекрасной наездницей, она и лошадь составляли сейчас единое целое; чувствуя это, она внутренне еще больше гордилась собой.