Жемчужина короны

— Ба, кого я вижу? Мистер де Кудре с визитом? Ай-ай! Что ж, садись, мой мальчик. Я слушаю одно из величайших творений! — приветствовал он его.

Он слушал в грамзаписи Девятую симфонию Бетховена и, зная, что она не нравится Андре, умышленно назвал ее «величайшим творением».

Когда Андре перестал бывать у Елены, Джо снова возобновил свои ухаживания. Но Елена больше не смеялась его шуткам, не старалась принимать в его присутствии скучающий вид только для того, чтобы скрыть смущение. Она была сдержанна и полна достоинства — такой он не знал ее прежде, до ее встреч с Андре. Джо был поражен тем, как она выросла духовно. Когда она устремляла на него прямой и правдивый взгляд своих темных глаз и доверчиво делилась своими мыслями, говорившими о долгих и мучительных раздумьях, он испытывал острое чувство ревности к Андре и любил ее от этого еще сильнее. Андре пробудил в ней интерес к серьезному чтению. Она старалась прочесть все, что прочел он. Она стала читать журнал Джо, и новый мир открылся перед ней. Однажды, когда Джо торопливо и неловко стал целовать ей руку и вообще вел себя растерянно и неуклюже, как медведь, она спокойно сказала ему:

— Джо, я не расположена к этому. Лучше садитесь и поговорите со мной.

Джо больше не пытался говорить ей о своей любви. Он видел, что Елена живет воспоминаниями об Андре, думает только о нем. Это все, что осталось у нее от любимого человека, которого, как это ни странно, она все еще не хотела забыть.

Вот чем объяснялось и недовольное выражение лица Джо, и та ирония, с которой он приветствовал Андре.

Андре сел. Он заметил, как внимательно Джо слушает музыку. «Словно надеется, что в этих звуках ему откроется смысл жизни», — подумал он.

И стоило только Джо пробормотать что-то вроде: «Поистине великолепно», — как Андре не выдержал:

— Фальшиво!.. Претенциозно!.. Я предпочитаю концерт Рахманинова.

Джо презрительно проворчал:

— Романтизм, жонглерские трюки, рассчитанные на то, чтобы произвести впечатление...

— Но обрати внимание на колорит, нюансы! — возражал Андре. В действительности он не так уж восхищался концертом Рахманинова, но, не зная, как начать разговор о статье и уже чувствуя, насколько невозможно заговорить об этом, он испытывал непреодолимое желание во всем перечить другу.

— Разве ты не чувствуешь? То особое качество, которое именуется характером, сила, позволяющая вынести приговор действительности, — ничего этого здесь нет. Эта музыка напоминает ребенка, пытающегося попробовать сразу все сорта сластей. Неужели ты думаешь, что жизнь — это одна несмолкаемая песнь любви?

— Это слишком рассудочно. Музыка должна восприниматься не только разумом, но и сердцем. Вот, послушай это. Перестань теоретизировать, просто слушай, — сказал Джо, ставя пластинку с квартетом Бетховена.

Андре заставил себя прислушаться. И, быть может, потому, что музыка так отвечала его настроению, ему вдруг стало ясно, что говорить с Джо о статье не только постыдно, но и бесполезно, ибо его мечты о Гвеннет безумны и несбыточны. Как бы он ни старался, Осборны никогда не примут его в свою семью.

— Она печальна, она полна отчаяния, — упрямо твердил он, слушая музыку.

— Нет, не отчаяния, Андре, а смирения, отрешенности. Вот что нам нужно — отрешенность. Надо мириться с неизбежным.

Джо улыбнулся. И эта улыбка словно говорила, что он догадывается о том, что творится в душе Андре.

— Неизбежное? А что такое неизбежное? — воскликнул самолюбивый Андре, которого задела улыбка приятеля. И что-то в его голосе подсказало Джо, что Андре признал свое поражение. — Когда человек поддается тому, что мы называем «неизбежным», он перестает бороться. Это философия отчаяния.

— Она дала нам прекрасную музыку и поэзию тоже.

— Для меня такая музыка не может быть прекрасной. Если бы ты мне сказал: «Обратись к последним симфониям Моцарта, созданным тогда, когда он страдал от голода и холода, был повергнут в глубокое отчаяние, и посмотри, сколько в них радости, сколько веры в жизнь, в необходимость бороться за нее!» — да, тогда я поверил бы тебе, что вдохновение отчаяния может создать прекрасные вещи. Когда человек отчаивается, он должен бороться или он погибнет! — страстно воскликнул Андре.

— Но человек должен понять, что и отступление иногда необходимо. Порой оно требует даже большей смелости, чем борьба. Эх-хе-хе! Я-то это хорошо знаю. Ты хочешь биться головой о каменную стену. Не разделяю твоей философии, мой мальчик.

Джо закинул ногу на ручку кресла и покачивал ею.

«Как для него все просто, — думал Андре, не подозревая, что Джо думает о себе, о своих безуспешных попытках добиться любви Елены. — Но я люблю Гвеннет... Боже мой, что я сделал со своей жизнью!»

Служанка внесла мороженое, которое миссис Элиас только что приготовила.

— Великолепно! — воскликнул Джо. — Принеси-ка порцию для мистера Кудре! — И, уплетая ложку за ложкой, он сразу же позабыл и об Андре, и о музыке Бетховена.

Когда служанка вернулась с мороженым для Андре, Джо уже доедал свою порцию.