Жемчужины детства

Моя дорогая младшая сестричка!

Я слышала новости и не стала плакать, я просто запретила себе об этом думать. Мой оптимизм снова одержал верх, я решила, что такого просто не может быть. Но сегодня, получив твое письмо, я почувствовала, что должна ответить.

Что же тебе написать? Попытаться тебя утешить, успокоить и защитить? Наверно, лучше всего будет описать, что я чувствую. Я знаю, что тебе больно. Как и ты, я бы тоже с радостью отдала жизнь за маму и папу. Но что это будет за жизнь без нас с тобой? Что за лето без солнца?

Я до сих пор не пролила ни одной слезинки. Не потому, что я сильная и храбрая, а потому что мне некогда было думать о себе. Верушка, я, кажется, начинаю понимать, что такое жизнь. Поиски своего пути трудны, порой невыносимо трудны, но иногда бывают и проблески радости. Вот что я поняла: люди горюют и плачут главным образом потому, что им себя жаль. Ты плачешь, потому что не можешь вообразить свою жизнь без мамы с папой. Ты плачешь при мысли о тяготах, которые они, возможно, сейчас переживают. Но подумай, как умножились бы их страдания, если бы они узнали, что ты несчастна! А если случится худшее, Верушка, мы еще успеем погоревать.

Поэтому я заставляю себя продолжать работать, как обычно, улыбаюсь пациентам, и те улыбаются в ответ и называют меня «улыбчивой медсестричкой». Из-за Гитлера они испытывают страшную боль, и улыбка дается им не так-то легко. И вряд ли они догадываются, каких усилий мне стоит держаться бодрячком и проявлять сочувствие.

Ты не представляешь, как я рада, что работаю медсестрой. И все же уход за больными и ранеными кажется мне таким малым вкладом в нашу победу. Но я помогаю, чем могу.

Я люблю наших родителей не меньше твоего, и моя любовь крепнет с каждым днем, проведенным вдали от дома. Ты говоришь, что не представляешь дома и будущего без них и их любви. Я тоже не представляю жизни без родителей, ведь все наши устремления, надежды и желания лишь об одном: о скорейшем воссоединении с мамой и папой. Это никогда не изменится. Но нам придется жить, работать и радоваться, даже если они будут смотреть на нас с небес. Даже на небесах они будут к нам очень близко, станут присматривать за нами, и мы не должны их разочаровать. Понимаешь?

Надеюсь и верю, что однажды мы вчетвером прочитаем это письмо дома. Я никогда не хотела при тебе говорить о том, что, возможно, наши родные не выживут. Не хотела, чтобы ты представляла себе такую вероятность. Я снова прошу тебя: живи, будь счастлива и не горюй. Ты говоришь, что все делаешь ради них – так будь счастливой ради них. Желаю тебе веры и терпения. Правда одержит верх!