Женщина французского лейтенанта

А можно вызвать. Что он и сделал в непривычно ранний час. Слуга нашел хозяина в домашнем халате, с запечатанным письмом и пакетом в руках.

– Сэм, отнесешь это по адресу, указанному на конверте. Подождешь десять минут, не будет ли ответа. Не думаю, но на всякий случай подожди. И сразу возвращайся. Возьмешь напрокат быструю пролетку. Мы едем в Лайм. И никакого багажа. Вечером мы возвращаемся сюда.

– Как так, мистер Чарльз! Я думал, мы там…

– Неважно, что ты думал. Делай, как тебе говорят.

Сэм изобразил из себя подобострастного лакея и покинул комнату. Спускаясь медленно по лестнице, он понял со всей очевидностью, что его положение невыносимо. Как он может сражаться, не располагая информацией? Основываясь только на противоречивых слухах о расположении вражеских войск? Он уставился на конверт. Имя получателя звучало как вызов: «Мисс Вудраф, Семейная гостиница Эндикоттов». И всего один день в Лайме! Дорожный кофр остается здесь! Он покрутил в руках пакетик, потом прощупал письмо.

Толстое, страницы три, не меньше. Боязливо поозиравшись, он изучил печать. И проклял того, кто изобрел воск.

И вот он снова стоит перед уже одетым хозяином.

– Ну что?

– Никакого ответа, мистер Чарльз.

Чарльз отвернулся, не в силах контролировать выражение лица.

– А пролетка?

– Уже ждет, сэр.

– Очень хорошо. Я скоро спущусь.

Как только дверь за Сэмом закрылась, Чарльз раскинул руки, словно актер, принимающий аплодисменты от зрителей, а на губах играла улыбка благодарности. Накануне ночью, перечитав свое письмо в сотый раз, он добавил второй постскриптум, касающийся броши, которую мы уже видели в руках у Эрнестины. Чарльз просил Сару принять этот подарок в знак того, что его извинения за неподобающее поведение приняты. Второй постскриптум заканчивался так: «Курьер подождет, пока вы это прочтете. Если он вернет содержимое пакета… нет, вы же не будете столь жестоки».

Тем не менее в отсутствие Сэма бедняга не находил себе места.

И вот мы снова видим Сэма, говорящего на пониженных тонах и в страхе поглядывающего по сторонам. Но теперь он стоит, как за ширмой, за кустом сирени в саду, неподалеку от кухни тетушки Трантер. Лучи полуденного солнца пробиваются сквозь ветви деревьев с первыми белыми бутонами. А слушает его Мэри с раскрасневшимися щеками, в оторопи затыкающая себе рот рукой.

– Эт невозможно, эт невозможно.

– У него из-за дяди поехала крыша.

– А как же м’ладая х’зяйка? Че ж ей т’ерь делать, Сэм?

Оба в ужасе подняли глаза к небу, как будто оттуда вот-вот раздастся громовое предупреждение или свалится вниз обмякшее тело.

– А нам, Мэри? Что теперь делать нам?

– Ох, Сэм… эт нечестно.

– Я тебя люблю, Мэри.

– Ох, Сэм…

– Эт так жестоко. Я лучше умру, чем п’теряю тебя.

– Что ж нам делать-то?

– Не плачь, милая, не плачь. Я уже там настрадался. Они ничем не лучше нас. – Сэм взял ее за руки. – Он думает: «Какой хозяин, такой и работник». Как бы не так. Если мне придется выбирать между ним и тобой, я выберу тебя. – Он весь подобрался, как солдат, готовый броситься в атаку. – Уйду я от него.

– Сэм!

– Ага. Буду разгребать уголь. Да что угодно!

– А как же деньги… он не будет тебе ничего д’вать!

– А ему неча д’вать. – В его словах горечь, в ее глазах испуг. Но тут он улыбнулся. – Ск’зать тебе, у кого найдутся денежки? Главное, зайти с нужной карты, п’нятно?

50

Из этих различных соображений, я полагаю, неизбежно вытекает, что, так как с течением времени посредством естественного отбора образуются новые виды, то другие должны становиться все более редкими и, наконец, исчезать. Более всего пострадают, конечно, те формы, которые непосредственно конкурируют с формами, претерпевшими модификацию и улучшение.

Чарльз Дарвин. Происхождение видов

Они приехали в Лайм к двум часам. Несколько минут Чарльз провел в зарезервированном номере. Он расхаживал по комнате, весь на нервах, настраиваясь на предстоящий разговор. Им снова, как он и предполагал, овладел экзистенциальный ужас, почему он и решил сжечь мосты, отправив письмо Саре. Он отрепетировал бессчетное множество фраз, придуманных им по дороге из Эксетера, но все они куда-то улетели, как осенние листья. Сделав глубокий вдох, он взял шляпу и вышел на улицу.

Мэри встретила его улыбкой до ушей. Он ответил ей мрачной серьезностью.

– Добрый день. Мисс Эрнестина дома?

Не успела служанка ответить, как за ее спиной возникла сама хозяйка с улыбочкой на устах.

– Ее нет. А моя дуэнья на ланче. Но вы можете войти.

Она снова скрылась в гостиной. Чарльз отдал шляпу служанке, поправил лацканы, пожелал себе провалиться сквозь землю и отправился на эшафот. Освещенная солнцем Эрнестина, стоявшая у окна с видом на сад, радостно к нему обернулась.