Женщина французского лейтенанта

– Иди к черту!

Сэм весь подобрался. Он бы мог за милую душу поставить хозяину фингал (о чем позже так и сказал Мэри), но наш кокни сдержал бушевавший в нем пожар, решив, что у вышколенного слуги джентльмена есть в запасе оружие потоньше. Он приоткрыл дверь и окатил Чарльза ледяным надменным взглядом.

– Мне ост’ется только надеяться, что я не встречу людей вашего круга, сэр.

Дверь за ним закрылась, и нельзя сказать, что деликатно. Чарльз резким движением распахнул ее настежь. Сэм уходил по коридору.

– Как ты смеешь! Ну-ка, иди сюда!

Сэм обернулся с торжественной невозмутимостью.

– Если вам нужна помощь, позв’ните в колокольчик половому.

Сделав этот последний выстрел, от которого Чарльз просто онемел, Сэм свернул за угол и потопал вниз по лестнице. Ухмылка, с которой он отреагировал на хлопнувшую дверь, продержалась недолго. Он сделал то, что сделал. И чувствовал себя, как забытый моряк на пристани, провожающий взглядом свое судно. Даже хуже, он втайне отдавал себе отчет в том, что получил по заслугам. Боюсь, что бунтом на корабле его преступления не ограничивались.

Свою ярость Чарльз выместил на пустом бокале, который он швырнул в камин. Ему впервые показали, что значит облить холодным душем, и это, мягко говоря, не вызвало у него восторга. В какой-то миг он уже был готов помчаться через дорогу и броситься к ногам Эрнестины, покаяться в своем безумии и душевном смятении, попросить испытательной срок… Он несколько раз стукнул себя кулаком по ладони. Что он наделал и продолжает делать? Если даже слуги презирают и отталкивают его!

Он стоял, обхватив голову руками. Потом поглядел на часы. Он должен сегодня увидеть Сару. Он представил себе ее лицо, нежное, умиротворенное, с тихими слезами радости, пока он прижимает ее к себе… и сразу успокоился. Он снова сел за стол и стал набрасывать черновик письма несостоявшемуся тестю. И все еще этим занимался, когда пришел доктор Гроган.

52

Гробом стань любовь моя,

И меня, красивую,
В нем похорони
Под зеленой ивою.

Сомерсетская народная песня «Под зеленой ивою»

В этой истории нам следует пожалеть тетушку Трантер. Она вернулась домой после ланча, ожидая увидеть Чарльза. А вместо этого увидела вселенскую катастрофу. В прихожей ее встретила Мэри, белая как полотно и в полном смятении.

– Что случилось, дитя мое?

В ответ Мэри только головой мотала. Наверху открылась дверь, и дама, подхватив юбки, побежала по лестнице, как юная девушка. На верхней площадке она увидела доктора Грогана, который сразу приложил палец к губам. Только после того как они оказались в злополучной гостиной и он усадил тетушку Трантер, доктор поведал ей о случившемся.

– Этого не может быть… этого не может быть.

– Дорогая моя, увы, увы… не только может, но и есть.

– Но Чарльз… такой любящий, такой внимательный… только вчера от него пришла телеграмма… – Она как будто перестала узнавать свою гостиную и доктора с опущенным лицом.

– Его поведение выходит за всякие рамки. Я сам не понимаю.

– Но какие он выдвинул причины?

– Она не говорит. Не тревожьтесь понапрасну. Ей нужен сон. Я ей дал все необходимое. Завтра она все объяснит

– Никакие объяснения не смогут…

Она заплакала.

– Поплачьте, моя дорогая, поплачьте. Слезы помогают.

– Бедняжка. У нее случится разрыв сердца.

– Не думаю. Я еще никогда не сталкивался с такой причиной смерти.

– Вы ее не знаете, как я… И что скажет Эмили? Вся вина ляжет на меня. – Речь зашла о ее родной сестре, миссис Фриман.

– Я считаю, что ей надо немедленно телеграфировать. Позвольте мне взять это на себя.

– О боже… и где я ее уложу?

Доктор едва заметно улыбнулся в ответ на этот non sequitur[123]. Ему приходилось иметь дело с подобными случаями, и он знал, что самый лучший рецепт – это бесконечные женские хлопоты.

– А теперь, дорогая миссис Трантер, прошу выслушать меня внимательно. В ближайшие дни ваша племянница должна находиться под присмотром, днем и ночью. Если она захочет, чтобы с ней обращались как с инвалидом, ради бога. Если завтра захочет уехать из Лайма – пусть уезжает. Старайтесь ее развеселить. Она молодая, совершенно здоровая. Через шесть месяцев, гарантирую, она будет весело щебетать, как коноплянка.

– Какие жестокие слова! Она никогда не оправится. Этот бессердечный… да как он мог… – Она тронула доктора за рукав, озаренная внезапной догадкой. – У него есть другая женщина!

Доктор Гроган ущипнул себя за нос.

– Тут я не могу ничего сказать.

– Он чудовище!

– По крайней мере, он сам в этом признался. И потерял подругу, которую с жадностью проглотили бы другие чудовища.

– Да. Да. И на том спасибо. – Ее мозг разрывали противоречия. – Этого я ему никогда не прощу. – Тут случилось новое озарение. – Он еще в городе? Я пойду и скажу ему все, что я о нем думаю!

Доктор взял ее за руку.