Читаем Женщина французского лейтенанта полностью

И Чарльз их дал, скупо, не пытаясь себя выгораживать. О Саре он почти ничего не сказал. Его единственная попытка самооправдания была связана с обманом самого Грогана, который он связал с собственным убеждением, что поместить Сару в приют для душевнобольных было бы великой несправедливостью. Доктор его слушал, сохраняя напряженное, клокочущее молчание. Когда Чарльз закончил, Гроган снова отвернулся к окну.

– Жаль, что я не помню, какие именно наказания Данте уготовил для аморалистов. А то бы я прописал их вам.

– Я и без того буду достаточно наказан.

– По моим подсчетам, вряд ли.

Чарльз взял короткую паузу.

– Я отверг ваш совет после серьезных размышлений.

– Смитсон, отвергая советы, джентльмен остается джентльменом. Другое дело, когда он позволяет себе ложь.

– Я считал ее необходимой.

– Как и желание удовлетворить свою похоть.

– Я не могу согласиться с таким ярлыком.

– Привыкайте. Общество будет навешивать его на вас постоянно.

Чарльз подошел к столу и остановился, положив ладонь на столешницу.

– Послушайте, Гроган, вы бы предпочли, чтобы я прожил жизнь в притворстве? Или наш век недостаточно пронизан сладкоречивым лицемерием, восхвалением всякой фальши, заложенной в нашей природе? Вы бы хотели, чтобы я все это умножил?

– Я бы хотел, чтобы вы дважды подумали, прежде чем впутывать невинную девушку в процесс самопознания.

– Но если уж это знание нам дано, можем ли мы игнорировать его диктат? Какими бы отвратительными ни были последствия.

Доктор отвернулся с суровой гримасой. Чарльз видел, что он раздражен и взвинчен и не знает, как после этого обличения дальше воспринимать столь дерзкий вызов провинциальным условностям. В нем происходила борьба между Гроганом, прожившим четверть века в Лайме, и Гроганом, повидавшим мир. И были еще нюансы: его симпатия к Чарльзу и потаенное мнение (не слишком отличавшееся от позиции сэра Роберта), что Эрнестина хоть и симпатичная штучка, но достаточно поверхностная. А в его далеком прошлом остался эпизод, обнародовать который мы не станем, лишь заметим, что из-за этого эпизода брошенная им фраза о похоти была не такой обезличенной, как могло показаться. Тон его продолжал оставаться осуждающим, но от вопроса о моральной стороне дела он постарался уйти.

– Смитсон, я врач. Я знаю только один верховный закон: всякое страдание есть зло. Иногда оно бывает вынужденное. Что не отменяет его фундаментальной природы.

– Не понимаю… откуда еще взяться добру, если не из зла? Как можно усовершенствовать свое «я»? Только на обломках старого.

– И попутно – на обломках несчастной девушки?

– Лучше ей один раз пострадать и от меня избавиться, чем… – Чарльз замолчал.

– Вот как. Вы уверены? – Чарльз ничего не ответил. Доктор разглядывал улицу. – Вы совершили преступление, и ваше наказание будет заключаться в том, чтобы помнить о нем всю жизнь. Не спешите отпускать себе этот грех. Все в руках смерти.

Доктор снял очки и стал их протирать зеленым шелковым платком. Пауза безнадежно затягивалась, но в конце концов он заговорил, и голос его, хотя по-прежнему неодобрительный, заметно помягчел.

– Вы женитесь на другой?

Чарльз – метафорически – выдохнул. С момента появления Грогана он четко осознавал, что все его предыдущие умозаключения – дескать, я не дорожу мнением курортного доктора – не стоят ломаного гроша. Ирландец проявлял настоящую человечность, вызывавшую у Чарльза огромное уважение. В каком-то смысле Гроган олицетворял собой его идеал. И сейчас, понимая, что ждать полного отпущения грехов еще рановато, он смекнул, что отлучение от церкви ему все-таки не грозит.

– Это мое самое искреннее намерение.

– Она знает? Вы ей сказали?

– Да.

– И она, конечно, приняла ваше предложение?

– У меня есть все основания так думать.

Он пояснил обстоятельства, связанные с его утренним поручением Сэму. Доктор-коротышка повернулся к собеседнику.

– Смитсон, я знаю, что вы не порочный человек. Вы не пошли бы на это, если бы не поверили в искренность этой женщины со всеми ее эскападами. Но хочу вас предупредить: не будьте таким доверчивым. А любое сомнение может в будущем бросить тень на защиту, которой вы ее обеспечиваете.

– Я уже принял это во внимание. – Чарльз позволил себе робкую улыбку. – Как и словесный туман, который мы напускаем в наших разговорах о женщинах. Они должны сидеть, точно куклы в магазине, а мы, мужчины, входим в гостиную, оцениваем их и показываем пальцем: вот эта мне понравилась. Если они нам такое позволяют, то мы называем их приличными, уважаемыми, скромными. Но не дай бог одной из этих кукол хватит наглости заговорить от своего имени…

– По-моему, она зашла гораздо дальше.

Чарльз не оставил выпад без внимания.

– Все ее действия считаются общепринятыми в высшем обществе. Я не понимаю, почему мы должны оправдывать жен в этом milieu, которые пятнают бесчестьем само понятие брака, а таким несть числа, в то время как… К тому же ее вина несоизмерима с моей. Она всего лишь послала мне свой адрес. Никто мне не мешал избежать последствий такого визита.

Перейти на страницу:

Все книги серии The French Lieutenant’s Woman - ru (версии)

Любовница французского лейтенанта
Любовница французского лейтенанта

Джон Фаулз — уникальный писатель в литературе XX в. Уникальный хотя бы потому, что книги его, непростые и откровенно «неудобные», распродаются тем не менее по всему миру многомиллионными тиражами. Постмодернизм Фаулза — призрачен и прозрачен, стиль его — нервен и неровен, а язык, образный и точный, приближается к грани кинематографической реальности. «Любовница французского лейтенанта» — произведение в творческой биографии Фаулза знаковое. По той простой причине, что именно в этой откровенно интеллектуальной и почти шокирующей в своей психологической обнаженности истории любви выражаются литературные принципы и темы писателя — вечные «проклятые вопросы» свободы воли и выбора жизненного пути, ответственности и вины, экстремальности критических ситуаций — и, наконец, связи между творцом и миром, связи болезненной — и неразрывной…

Джон Роберт Фаулз

Проза / Классическая проза

Похожие книги

12 великих комедий
12 великих комедий

В книге «12 великих комедий» представлены самые знаменитые и смешные произведения величайших классиков мировой драматургии. Эти пьесы до сих пор не сходят со сцен ведущих мировых театров, им посвящено множество подражаний и пародий, а строчки из них стали крылатыми. Комедии, включенные в состав книги, не ограничены какой-то одной темой. Они позволяют посмеяться над авантюрными похождениями и любовным безрассудством, чрезмерной скупостью и расточительством, нелепым умничаньем и закостенелым невежеством, над разнообразными беспутными и несуразными эпизодами человеческой жизни и, конечно, над самим собой…

Александр Васильевич Сухово-Кобылин , Александр Николаевич Островский , Жан-Батист Мольер , Коллектив авторов , Педро Кальдерон , Пьер-Огюстен Карон де Бомарше

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Античная литература / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги
Рассказы
Рассказы

Джеймс Кервуд (1878–1927) – выдающийся американский писатель, создатель множества блестящих приключенческих книг, повествующих о природе и жизни животного мира, а также о буднях бесстрашных жителей канадского севера.Данная книга включает четыре лучших произведения, вышедших из-под пера Кервуда: «Охотники на волков», «Казан», «Погоня» и «Золотая петля».«Охотники на волков» повествуют об рискованной охоте, затеянной индейцем Ваби и его бледнолицым другом в суровых канадских снегах. «Казан» рассказывает о судьбе удивительного существа – полусобаки-полуволка, умеющего быть как преданным другом, так и свирепым врагом. «Золотая петля» познакомит читателя с Брэмом Джонсоном, укротителем свирепых животных, ведущим странный полудикий образ жизни, а «Погоня» поведает о необычной встрече и позволит пережить множество опасностей, щекочущих нервы и захватывающих дух. Перевод: А. Карасик, Михаил Чехов

Джеймс Оливер Кервуд

Зарубежная классическая проза
Сильмариллион
Сильмариллион

И было так:Единый, называемый у эльфов Илуватар, создал Айнур, и они сотворили перед ним Великую Песнь, что стала светом во тьме и Бытием, помещенным среди Пустоты.И стало так:Эльфы – нолдор – создали Сильмарили, самое прекрасное из всего, что только возможно создать руками и сердцем. Но вместе с великой красотой в мир пришли и великая алчность, и великое же предательство…«Сильмариллион» – один из масштабнейших миров в истории фэнтези, мифологический канон, который Джон Руэл Толкин составлял на протяжении всей жизни. Свел же разрозненные фрагменты воедино, подготовив текст к публикации, сын Толкина Кристофер. В 1996 году он поручил художнику-иллюстратору Теду Несмиту нарисовать серию цветных произведений для полноцветного издания. Теперь российский читатель тоже имеет возможность приобщиться к великолепной саге.Впервые – в новом переводе Светланы Лихачевой!

Джон Роналд Руэл Толкин

Зарубежная классическая проза / Фэнтези