Женщина французского лейтенанта

Назначенцы Чарльза безуспешно обошли все агентства по найму гувернанток и педсоветы в церковных школах самых разных вероисповеданий. Он сам, наняв экипаж, часами бесплодно мотался по бедным лондонским кварталам, вглядываясь в каждое женское личико. Где-то здесь должна жить Сара: в Пекхаме, или Пентонвилле, или Патни. Он объехал десятки похожих районов с аккуратными недавно вымощенными дорогами и односемейными домами. Он помогал детективам проверять женские клерикальные агентства, которые росли как грибы. В них проявлялось общее враждебное отношение к Адаму, так как они вовсю сталкивались с мужскими предрассудками и являлись важными ростками будущего движения за эмансипацию. Этот опыт, пусть и бесполезный в плане поставленной задачи, не прошел даром для Чарльза. Постепенно он начал лучше понимать Сару – ее горечь из-за несправедливости общества предрассудков, которые при желании можно искоренить.

Однажды он проснулся в глубокой депрессии. Страшная перспектива ухода в проститутки, о чем она когда-то намекнула, показалась ему явью. Вечером в состоянии паники он отправился в некогда им посещенный Хеймаркет. Уж не знаю, какие мысли посещали извозчика, но он наверняка подумал о том, что имеет дело с на редкость разборчивым мужчиной. За пару часов они изъездили эти улочки вдоль и поперек. А остановились лишь однажды при виде рыжей проститутки под газовым фонарем. Но два коротких стука трости в верх пролетки заставили возницу продолжить путь.

Другие последствия выбранной им свободы не заставили себя долго ждать. На отправленное в конце концов письмо мистеру Фриману десять дней не было ответа. И тут – пугающий знак! – ему персонально вручили послание от его поверенных, которое ему пришлось подписать.

В отношении мисс Эрнестины Фриман

Сэр, мистер Эрнест Фриман, отец вышеупомянутой мисс Эрнестины Фриман, уполномочил нас просить вас явиться по этому адресу в 3 часа дня в ближайшую пятницу. Ваша неявка будет рассматриваться как подтверждение права нашего клиента к принятию дальнейших действий.

Обри и Багготт

С этим письмом Чарльз обратился к своим поверенным, занимавшимся семейными делами Смитсонов с восемнадцатого века. Монтегью-младший, напротив которого сейчас сидел наш смущенный грешник, был не намного старше его. Когда-то оба учились в Уинчестере, и, хотя они никогда не были близкими друзьями, их связывали теплые отношения.

– Что все это означает, Гарри?

– Это означает, мой дорогой, что ты тот еще везунчик. Они сильно напуганы.

– Тогда зачем они хотят меня видеть?

– Они тебя просто так не отпустят, Чарльз. Не надейся. Я подозреваю, что они потребуют от тебя confessio delicti.

– Признание вины?

– Именно так. Боюсь, что тебя ждет довольно гадкий документ. И я тебе советую его подписать. Других вариантов у тебя нет.

В пятницу Чарльз и Монтегью прошли в комнату ожидания похоронного вида в здании одной из четырех лондонских школ барристеров. У Чарльза возникло такое чувство, что ему предстоит дуэль, а Монтегью – его секундант. Их заставили ждать до пятнадцати минут четвертого. Поскольку Монтегью предсказал вероятность этого предварительного покаяния, они к нему отнеслись как к забаве, хотя и несколько нервной.

Наконец их пригласили. Из-за большого стола встал низкорослый холерического вида пожилой мужчина. За ним, чуть поодаль, стоял мистер Фриман. Он сразу вперился в Чарльза холодными глазами, уже безо всяких веселых искорок. Чарльз ему кивнул, но ответа не последовало. Поверенные обменялись коротким рукопожатием. В комнате присутствовало еще одно лицо – высокий худощавый лысоватый мужчина с цепкими темными глазами, и при виде его Монтегью едва заметно вздрогнул.

– Ты знаешь барристера Мерфи?

– Что-то слышал, в общих чертах.

В викторианскую эпоху барристер высшего ранга считался лучшим поверенным, и этого Мерфи, адвоката-убийцы, боялись как огня.

Жестом пригласив вошедших занять стулья, мистер Обри снова уселся. А Фриман продолжал стоять как изваяние. Мистер Обри перебирал бумаги, и это дало Чарльзу время оценить давящую атмосферу подобных заведений: заумные тома, свертки пергамента, перехваченные зеленой тесьмой, тоскливые коробки с мертвыми делами, возвышающиеся по всей комнате, как урны с прахом, и превращающие ее в этакий колумбарий.

Старый поверенный поднял суровое лицо.

– Мне кажется, мистер Монтегью, что сам факт столь вызывающего разрыва помолвки даже не обсуждается. Я не знаю, в каком виде ваш клиент представил вам свое поведение. Но он дал исчерпывающие свидетельства своей вины в письме мистеру Фриману, хотя, замечу, со свойственной ему наглостью попытался…

– Мистер Обри, подобные выражения среди…

И тут барристер Мерфи сделал выпад: