Женщина французского лейтенанта

– Вы поделились своей тайной. Я думаю, это вас раскрепостит во многих отношениях. Вам многое дано от природы, и жизнь не должна вас пугать. Придет день, когда тяжелые последние годы покажутся вам не больше этого облачка над Чесилским банком. Вы будете стоять под ярким солнцем и улыбаться, вспоминая прежние невзгоды. – В ее озабоченных глазах, кажется, промелькнул светлый лучик. На какой-то миг она превратилась в ребенка, который одновременно противится и жаждет, чтобы его обманули или наставили и таким образом высушили его слезы. Чарльз еще больше заулыбался. И непринужденно спросил: – А не пора ли нам спуститься вниз?

Похоже, она хотела еще что-то сказать, наверняка подчеркнуть свою благодарность, но при виде Чарльза, застывшего в ожидании, последний раз смерила его долгим взглядом и прошла вперед.

Вниз она спускалась с такой же легкостью, как поднималась. Глядя ей в спину, он испытывал чувство сожаления, что такой он ее больше никогда не увидит… сожаления и облегчения. Удивительная женщина. Он ее уже не забудет… да ему и не позволят ее забыть, сказал он себе в утешение. Отныне миссис Трантер превращается в его надежного шпиона.

Они спустились к основанию нижнего утеса, прошли через первый тоннель из плюща, миновали поляну, вошли во второй зеленый коридор… и тут!..

Где-то далеко внизу, со стороны главной тропы, идущей вдоль берегового оползневого уступа, раздался взрыв смеха. Это было нечто… как будто лесная нимфа – а смех был откровенно женским – следила за их тайным свиданием и больше не смогла сдержать своего веселья… эти самоуверенные глупцы всерьез полагают, что останутся незамеченными!

Чарльз и Сара остановились как по команде. Недавнее чувство облегчения у него мгновенно сменилось безотчетной тревогой. Вообще-то завеса из плюща была надежной, а смех раздался в двухстах или трехстах метрах от них, так что видеть их не могли. Разве что когда они спускались с голого утеса… Сара поднесла палец к губам и жестом показала, чтобы он оставался на месте, а сама крадучись прошла до конца тоннеля. Чарльз видел, как она со всеми предосторожностями выглядывает наружу. Резко обернувшись, она поманила его к себе, призывая двигаться как можно тише. И тут же – новый взрыв смеха. На этот раз не такой громкий, но зато ближе. Некто явно оставил главную тропу и теперь, петляя среди деревьев, поднимался в их сторону.

Чарльз направился к ней, стараясь осторожно ступать своими, как нарочно, тяжеловесными ботинками. Щеки у него порозовели, он был смущен до крайности. Никакое объяснение сейчас не сработает. Его застукали вместе с Сарой, а это in flagrante delicto[81].

И вот они стоят рядом. Слава богу, заросли плюща здесь особенно густые. Сара уже не смотрела на контрабандистов, она прижалась спиной к стволу дерева и опустила повинную голову – ведь это из-за нее они оказались в такой ситуации. Чарльз окинул взглядом склон, поросший ясенями… и оцепенел. К ним поднимались Сэм и Мэри, словно пожелавшие укрыться там же, где они. Сэм обнимал девушку за плечи. Оба несли в руках свои шляпы. На Мэри было зеленое выходное платье, подаренное Эрнестиной (именно в нем она последний раз предстала перед Чарльзом); головкой она приникла к щеке своего спутника. Молодые любовники… так же очевидно, как то, что эти ясени – старые деревья… и такие же зеленые, в эротическом смысле, как апрельская трава, по которой они ступали.

Чарльз отступил чуть назад, не выпуская их из виду. Сэм повернул к себе лицо девушки и поцеловал. Она вскинула руку, и они обнялись, а затем стыдливо отстранились, продолжая держаться за руки. Сэм подвел ее к травянистой полосе между деревьев. Мэри присела, потом легла на спину, а Сэм пристроился рядом и смотрел на нее сверху. Потом убрал волосы с ее лица, наклонился и нежно поцеловал в оба глаза.

Чарльз испытал приступ смущения. Он взглянул на Сару, чтобы удостовериться, узнала ли она незваных гостей. Но Сара спокойно рассматривала папоротник-листовик, как будто они с ней просто прятались от грозы. Прошли две минуты, три. Смущение сменилось облегчением: стало ясно, что эта парочка больше интересуется друг другом, чем окружающим ландшафтом. Чарльз снова глянул на Сару. Теперь она тоже из-за дерева наблюдала за парой. Потом опустила взор. А затем неожиданно посмотрела ему в глаза.

Мгновение.

А дальше произошло нечто странное, даже шокирующее, как если бы она сорвала с себя одежды.

Она улыбнулась.

Эта улыбка заключала в себе столько смыслов, что в первую минуту Чарльз смотрел на нее с открытым ртом. В самый неподходящий момент! Сара словно ждала мгновения, чтобы одарить его улыбкой и тем самым обнажить свое внутреннее состояние, не сводящееся к безысходной печали. В этих широко раскрытых глазах, таких серьезных, тоскливых и недвусмысленных, скрывалась ирония, новая грань ее личности – та, с которой маленькие Пол и Вирджиния давно знакомы, но больше никому не ведомая в Лайме.