Женщина французского лейтенанта

«Ну и где вы сейчас со своими претензиями? – как будто говорили эти глаза и слегка изогнутые губы. – Где ваше происхождение и наука, ваш этикет и социальный порядок?» На эту улыбку нельзя было ответить жесткой реакцией или нахмуренными бровями, только ответной улыбкой, ибо она прощала Сэма и Мэри, она прощала всех и в каких-то нюансах, слишком тонких для анализа, подрывала все, что до сих пор происходило между ней и Чарльзом. Она требовала куда более глубокого понимания и признания того факта, что неуклюжее равенство перетекает в близость, сознательно допускаемую. Так вот, сознательной улыбкой Чарльз ей не ответил, но что-то такое промелькнуло в его глазах. Он был взволнован (слишком смутно и обтекаемо, чтобы употребить слово «сексуально») до самых корней, как человек, долго шагавший вдоль высокой стены и наконец наткнувшийся на заветную дверь… вот только она оказалась запертой.

На несколько мгновений они застыли: женщина – запертая дверь и мужчина без ключа. Потом она опустила глаза, и улыбка ушла. Последовало долгое молчание. Чарльз ясно осознал: он одной ногой в пропасти. Он уже готов был в нее прыгнуть. Он понимал, что если протянет руку, то не встретит сопротивления… ответом будет взаимная страсть. Щеки у него уже горели. Наконец он прошептал:

– Мы больше никогда не должны встречаться вдвоем.

Не поднимая головы, она согласно кивнула, а затем чуть не с вызовом отвернулась, чтобы он не видел ее лица. Он снова перевел взгляд на склон. Голова и плечи Сэма закрывали тело Мэри. Тянулись секунды, а Чарльз все смотрел, и его мысли вертелись вокруг пропасти, он даже не отдавал себе отчета в том, что шпионит, и с каждой секундой все больше пропитывался тем самым ядом, которого всячески пытался избежать.

Его спасла Мэри. Она вдруг оттолкнула Сэма и, хохоча, побежала вниз по склону к главной тропе. Один раз притормозив, она обратила к нему проказливое личико, а затем подхватила юбки и помчалась дальше; среди фиалок и пролесок многолетних только мелькала красная полоска нижней юбки из-под зеленой материи. Сэм бросился вдогонку. Их фигуры мелькали между серыми стволами, то ныряли, то пропадали, проблески зеленого, проблески голубого, смех, вскрик – и тишина.

Прошло минут пять, стоящая в укрытии пара хранила молчание. Чарльз неотрывно разглядывал склон, как будто его здесь поставили наблюдателем. На самом деле он, конечно, избегал встречаться взглядом с Сарой. Наконец он прервал молчание.

– Вы можете идти. – Кивок в ответ. – А я еще полчасика подожду.

Она еще раз кивнула и прошла мимо него. Они так и не посмотрели друг на друга.

Уже оказавшись среди деревьев, она на секунду обернулась, чувствуя, что он глядит ей вслед. Его лица она не разглядела, зато он снова ощутил этот пронзающий взгляд. Легкой походкой она спустилась с холма.

22

Я жил под гнетом мощных скал,

Вконец раздавленный, размятый;
Я больше женщин не желал,
Разбитый той одной утратой.

Мечтал о воле – вот копье,

О силе, что сильней видений;
Искал спасение мое
Там, где ни страха, ни сомнений.

И понял, что искали предки,

И ты поймешь, не прекословь:
Да, сила с волей хоть и редки,
Но все ж не реже, чем любовь.

Мэтью Арнольд. Прощание

Все мысли Чарльза по пути назад в Лайм можно считать вариациями на популярную и старую как мир мужскую тему: «Ты, парень, играл с огнем». И тональность его мыслей полностью совпадала с вербальным утверждением. Он вел себя чрезвычайно глупо, но эта глупость его не покарала. Он подверг себя абсурдному риску – и спасся, цел и невредим. И когда далеко внизу показалась огромная каменная лапа Кобба, он по-настоящему воспрянул духом.

Можем ли мы ему предъявлять серьезные обвинения? Его мотивы были чистыми с самого начала, он излечил ее от безумия, и если даже в какой-то момент в его мозг закралась нечистая мыслишка, это всего лишь мятный соус к великолепному ягненку. Вот если бы он сейчас не ушел от огня, причем навсегда, тогда другое дело. Но уж за этим он проследит. На то он и человек с высоким интеллектом, один из сильнейших в своем виде, наделенный абсолютной свободой воли, а не мотылек, одержимый горящей свечой. Если бы он не был уверен в этом спасательном круге, разве бы он рискнул войти в столь опасные воды? Я путаюсь в метафорах, но именно так рассуждал Чарльз.