Женщина французского лейтенанта

Но главное, Чарльз оказался в крайне неприятном положении неравенства с Эрнестиной. Прибыли, которое приносило отцовское имение, ему всегда хватало на личные нужды, но увеличить капитал он не сумел. Как будущий хозяин Уинсайетта он мог себя ставить в денежном отношении на одну доску с невестой, а вот как рантье он становился финансово зависимым. В этом вопросе Чарльз был куда разборчивее многих сверстников его круга. Для них охота за приданым (а примерно в это время доллары сделались приемлемой валютой наравне с фунтами стерлингов) была таким же почетным занятием, как охота на лис или азартные игры. Не здесь ли собака зарыта: он жалел себя и при этом отлично понимал, что мало кто способен разделить его чувства. Его обида только обострилась, а дядина несправедливость в его глазах лишь возросла: дело не в обстоятельствах… ничего б не изменилось, если бы он проводил больше времени в Уинсайетте или вообще не встретил бы Эрнестину…

Но именно она, стремление не вешать носа в ее присутствии помогли ему как-то выкарабкаться из охватившего его в тот день уныния.

27

Назад, к истокам юных лет,

Я вновь и вновь гляжу;
Пытаюсь там найти ответ
И все не нахожу.
Искал я тверди под собой,
Не бурных волн, но штиль;
А брег, куда принес прибой,
Вдруг превратился в пыль.
Свободой нынче упоен…
Но, как ни ярок свет,
Тот мир навеки погребен,
И связи с ним уж нет.

Артур Хью Клаф. Стихотворение (1840)

Дверь открыла домоправительница.

– Доктор в амбулатории, но если вы согласны подождать наверху…

Она приняла у него шляпу и шотландскую накидку, и вот он уже в той самой комнате, где они пили грог и клялись в верности Дарвину. В камельке горел огонь, а на круглом столе в эркере с видом на море стояли остатки одинокого ужина, которые домоправительница поспешила унести. Вскоре он услышал шаги. Гроган вошел в комнату и радушно протянул руку.

– Какой приятный сюрприз, Смитсон. Эта глупая женщина не предложила вам ничего, чтобы согреться после дождя?

– Спасибо… – Он уже собирался отказаться от лафита с бренди, но передумал. Заполучив бокал, он сразу перешел к делу. – Я хочу с вами обсудить кое-что приватно, это очень личное. Мне нужен ваш совет.

В глазах доктора что-то проблеснуло. К нему нередко обращались благовоспитанные молодые мужчины перед свадьбой. По поводу гонореи, реже по поводу сифилиса; бывали страхи, связанные с мастурбацией: широко распространенная теория того времени утверждала, что самоудовлетворение приводит к импотенции. Но обычно все сводилось к невежеству. Год назад к Грогану обратился несчастный бездетный молодой супруг, и доктору пришлось с серьезным видом ему объяснять, что младенцев не зачинают и не рождают на свет через пупок.

– Да? Не уверен, что я не исчерпал запас советов, сегодня я раздал их столько. В основном какие принять меры в отношении старой ханжи из «дома Марлборо». Вы слышали, что она учинила?

– Именно об этом я и хочу с вами поговорить.

Доктор внутренне вздохнул с облегчением, но в очередной раз сделал неправильный вывод.

– Ну конечно. Миссис Трантер обеспокоена? Передайте ей от меня, что делается все необходимое. Ее ищет специальная бригада. Я пообещал пять фунтов тому, кто приведет ее обратно… или найдет ее бренное тело, – закончил он с горечью.

– Она жива. Я только что получил от нее записку.

Доктор с изумлением на него вытаращился, но Чарльз уже опустил взгляд. А затем, поначалу обращаясь к бокалу с бренди, начал рассказывать правду про свои встречи с Сарой… почти всю правду, так как умолчал о своих потаенных чувствах. Он сумел – или попытался – переложить часть вины на доктора Грогана, придав себе этакий ученый статус, что не ускользнуло от внимания проницательного собеседника. У пожилых врачей и пожилых священников есть нечто общее: длинный нос, коим они улавливают обман, откровенный или невольный, спровоцированный смущением, как в случае Чарльза. Чем дольше продолжалась исповедь, тем сильнее, метафорически выражаясь, у Грогана дергался кончик носа, что мало чем отличалось от надувания губ у Сэма. Внешне доктор никак не выражал своих подозрений. Время от времени он задавал вопросы, но в целом позволил Чарльзу довести свой неуклюжий монолог до конца. После чего поднялся.

– Что ж, время не терпит. Надо поскорей вернуть бедняг спасателей.

Все ближе погромыхивало, и хотя занавески были задернуты, они гуляли за спиной у гостя и вздрагивали от белых молний.

– Я пришел при первой возможности.

– Вас никто не винит. Так, дайте подумать… – Доктор уже присел за маленький столик в глубине комнаты. Какое-то время в тишине раздавался лишь скрип пера. Затем он вслух прочел написанное.