Женщины Цезаря

Лентул Сура пробыл там ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы надменно поздороваться с Брогом. Он явно нервничал и очень хотел поскорее уйти. Поэтому с Брогом разговаривали только Умбрен и Габиний Капитон. Капитон играл роль представителя заговорщиков. Пятеро аллоброгов внимательно слушали. Но когда Капитон наконец закончил, галлы стояли в нерешительности, с испуганным и настороженным видом.

– Ну, я не знаю… – протянул Брог.

– Что надо сделать, чтобы вы убедились, что мы говорим вам правду? – спросил Умбрен.

– Я не уверен, – смущенно сказал Брог. – Дай нам сегодняшнюю ночь на раздумья, Умбрен. Мы можем встретиться здесь завтра на рассвете?

На этом порешили.

Аллоброги вернулись в гостиницу, которая находилась на краю Форума. Любопытное совпадение: как раз чуть выше по склону на Священной улице стояла триумфальная арка, воздвигнутая Квинтом Фабием Максимом Аллоброгиком, который (на время) завоевал это же самое племя галлов много десятилетий назад и присоединил его название к своему имени. Брог и его соплеменники изумленно смотрели на это сооружение, которое напоминало им о том, что они были клиентами потомков Фабия. Их сегодняшним патроном являлся его правнук, Квинт Фабий Санга.

– Звучит заманчиво, – сказал Брог своим компаньонам, глядя на арку. – Однако это может обернуться и катастрофой. Если кто-нибудь из слишком горячих голов узнает об этом предложении, они не будут долго раздумывать, они сразу пойдут на Рим войной. А я чувствую, что этого делать нельзя.

Поскольку в депутации горячих голов не было, аллоброги решили увидеться со своим патроном Квинтом Фабием Сангой.

Мудрое решение, как оказалось. Фабий Санга пошел прямо к Цицерону.

– Наконец-то мы их поймали, Квинт Фабий! – воскликнул Цицерон.

– Каким образом? – спросил Санга, который не слишком быстро соображал и поэтому не занимал высоких должностей. Ему приходилось все растолковывать.

– Возвращайся к аллоброгам и скажи им, что они должны потребовать письма от Лентула Суры – я был прав, я был прав! – и от троих других высокопоставленных заговорщиков. Пусть настаивают на личной встрече с Катилиной в Этрурии – логичная просьба, учитывая, чего от них требуют. Это также означает, что в поездке у них будет проводник из заговорщиков.

– И что в этом такого? – все еще не понимая, спросил Санга.

– Поскольку с ними будет один из заговорщиков, разумнее для них покинуть Рим тайком и ночью, – терпеливо объяснил Цицерон.

– То есть нужно, чтобы они покинули Рим ночью? – понял Санга.

– Именно так, Квинт Фабий, поверь мне! Я поставлю людей на обоих концах Мульвиева моста, а это проще сделать в темноте. Когда аллоброги и их проводник-заговорщик окажутся на мосту, мои люди их схватят. И у нас наконец-то появится неопровержимое доказательство – письма.

– А ты не причинишь вреда моим аллоброгам? – спросил Санга, который страшно не любил насилие.

– Конечно нет! Они просто часть плана. Обязательно предупреди их, чтобы не сопротивлялись. Ты можешь также сказать Брогу: пусть он настоит на том, чтобы письма находились у него, и пусть он окружит себя своими соплеменниками, чтобы проводник-заговорщик не смог уничтожить это доказательство. – Цицерон строго посмотрел на Фабия Сангу. – Тебе все понятно, Квинт Фабий? Ты все запомнил, ничего не перепутаешь?

– Лучше повтори еще раз, – попросил Санга.

Вздохнув, Цицерон исполнил просьбу.

И к концу следующего дня Цицерон услышал от Санги, что Брог и его товарищи уже имеют три письма – от Лентула Суры, от Гая Цетега и от Луция Статилия. Когда Луция Кассия попросили написать письмо, он отказался и стал нервничать.

Может быть, достаточно трех писем? Как Цицерон считает? Фабий не знал, настаивать ли на четвертом послании.

«Да, да! Трех писем довольно!» – послал ответ Цицерон с самым быстроногим из слуг.

Итак, во вторую четверть ночи маленькая кавалькада вышла из Рима по Широкой улице на Фламиниеву дорогу, потом пересекла Марсово поле, направляясь к Мульвиеву мосту. С Брогом и его соплеменниками ехали их проводник Тит Вольтурций из Кротоны, Луций Тарквиний и всадник Марк Цепарий.

Все шло хорошо, пока группа не достигла Мульвиева моста – часа за четыре до рассвета. Как только последняя лошадь ступила на мост, претор Флакк с южного конца моста зажег лампу, чтобы подать сигнал претору Помптину, который ждал на северном конце. Оба претора, каждый с центурией хороших добровольцев из числа солдат городского гарнизона, быстро заблокировали мост. Марк Цепарий выхватил меч и пытался защищаться, Вольтурций сразу сдался, а Тарквиний, умелый пловец, бросился с моста в темные воды Тибра. Аллоброги послушно стояли кучкой, крепко держась за поводья своих коней. Письма были надежно спрятаны у Брога в поясном кошеле.

Цицерон ждал, когда Помптин, Валерий Флакк, аллоброги, Вольтурций и Цепарий прибудут в его дом перед рассветом. Ждал и Фабий Санга – не слишком умный, но исключительно преданный долгу патрона.

– Письма у тебя, Брог? – спросил Фабий Санга.

– Четыре письма, – сказал Брог, открывая кошель и вынимая три тонких свитка и один сложенный и запечатанный лист.