Женщины Цезаря

– Он шел по дороге как нищий – три раба плюс Мунаций Руф и Афинодор Кордилион, когда вдалеке показались ворота Антиохии. У стен города Катон увидел огромную толпу, которая приближалась к нему, издавая радостные вопли. «Видите, как моя слава бежит впереди меня? – похвастался он Мунацию Руфу и Афинодору Кордилиону. – Вся Антиохия вышла мне навстречу, потому что я – замечательный пример настоящего римлянина: скромный, бережливый, ярый сторонник mos maiorum». Мунаций Руф – он поведал мне эту историю, когда мы встретились в Афинах, – сказал ему, что сильно сомневается в этом, но старый Афинодор Кордилион поверил каждому слову великого патрона и начал отвешивать ему почтительные поклоны. Затем к путникам приблизилась толпа, в руках люди несли гирлянды, девушки бросали лепестки роз им под ноги. Этнарх вопросил чужаков: «Кто из вас великий Деметрий, вольноотпущенник блистательного Гнея Помпея Магна?» Мунаций Руф и трое рабов хохотали до упаду, и даже Афинодор Кордилион, взглянув на лицо Катона, засмеялся. Но Катон ужасно рассердился! Он не видел в этом ничего смешного. Особенно если учесть, что вольноотпущенник блистательного Магна великий Деметрий – такой надушенный сутенер!

История была хорошая, и Цицерон искренне веселился.

– Я слышал, Гортензий быстро похромал обратно в Мизены.

– Это его вторая родина – там он разводит свою рыбу.

– И никто из мятежников не сдался, чтобы воспользоваться амнистией сената, Марк. Чего нам ждать в следующий раз?

– Хотел бы я знать, Тит, хотел бы знать!

Никто не ожидал, что следующим инцидентом станет появление в Риме депутации аллоброгов, галльского племени с верховьев реки Родан, что в Дальней Галлии. Возглавляемые одним из своих вождей, известным под именем Брог, они прибыли в Великий Город, чтобы предъявить протест в связи с притеснениями такими сенаторами, как Гай Кальпурний Пизон, и ростовщиками, действующими под маской банкиров. Не знающие о законе lex Gabinia, который теперь ограничивал слушание таких депутаций февралем, галлы не смогли добиться скорейшего рассмотрения их жалобы. Значит, им нужно было либо возвращаться в Дальнюю Галлию, либо оставаться в Риме еще два месяца, потратив целое состояние на гостиницу и на взятки нуждавшимся сенаторам. И они решили вернуться домой, а в начале февраля снова приехать в Рим. Настроение было мрачное у всех – от последнего раба до вождя Брога. Он поделился своими соображениями с лучшим другом среди римлян, вольноотпущенником банкиром Публием Умбреном:

– Кажется, мы ничего не добьемся, Умбрен, но мы вернемся, если я смогу убедить племена быть терпеливыми. Есть ведь среди нас и такие, кто поговаривает о войне.

– Что ж, Брог, у аллоброгов это давняя традиция – воевать с Римом, – сказал Умбрен. И вдруг блестящая идея возникла у него в голове: – Вспомни, как ты заставил Помпея Магна удирать, когда тот пришел в Испанию, чтобы сражаться с Серторием.

– Я считаю, война с Римом бесполезна, – мрачно заметил Брог. – Его легионы – как жернова, они перемалывают без всякой жалости. Убьешь их в сражении, скажешь себе – ты победил, а в следующий сезон они появляются вновь – и все начинается сначала.

– А что, если в этой войне некоторые римляне тебя поддержат?

Брог удивился:

– Я не понимаю!

– Рим – не единое целое, Брог, он разделен на множество фракций. Как раз в этот момент, как ты знаешь, существует одна очень мощная фракция, во главе которой стоят несколько умных людей, не одобряющих существующее правление сената и народа Рима.

– Катилина?

– Катилина. А если бы ты получил гарантии от Катилины, что после того, как он станет диктатором Рима, аллоброгам отдадут в полное владение всю долину Родана, скажем, севернее Валенции?

Брог задумался:

– Заманчивое предложение, Умбрен.

– Реальное предложение, уверяю тебя.

Брог вздохнул, улыбнулся:

– Единственная загвоздка, Публий: мы не можем узнать, насколько верна твоя оценка такого человека, как высокородный аристократ Катилина.

При других обстоятельствах Умбрен мог бы обидеться на столь низкое мнение о его осведомленности, но только не сейчас, когда эта блестящая идея еще зрела у него в голове. Поэтому он сказал:

– Да, конечно, я тебя понимаю! Убедит ли тебя, если я устрою твою встречу с претором патрицием Корнелием, которого ты знаешь в лицо?

– Это меня убедило бы, – согласился Брог.

– Дом Семпронии Тудитаны был бы идеальным местом – он недалеко, и ее муж в отъезде. Но у меня нет времени проводить тебя туда, поэтому лучше встретиться через два часа позади храма Салюс, на улице Альта-Семита, – сказал Умбрен и поспешил из комнаты.

Как ему удалось все устроить за два часа, Публий Умбрен потом не мог вспомнить, но он это сделал. Надо было повидать претора Публия Корнелия Лентула Суру, сенаторов Луция Кассия и Гая Цетега, потом еще всадников Публия Габиния Капитона и Марка Цепария. По окончании второго часа Умбрен прибыл в аллею за храмом Салюс, безлюдное место, с Лентулом Сурой и Габинием Капитоном.