Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека

Хотя, продолжаем углубляться в нашу тему, любви, как это хорошо известно, все возрасты покорны, она, однако, со всей силой непосредственности выступает в юные годы, в весеннюю пору жизни человека. Природа «позаботилась» о том, чтобы в этот ответственнейший для воспроизведения человеком себя в потомстве период жизни любовь была озарена для него особенным, сказочным блеском, была окружена для него особенным ореолом значительности и обаяния. Когда я говорю о природе, что она позаботилась о воспроизведении человеческого потомства, то я имею в виду, как это, вероятно, ясно само собой, что она одновременно позаботилась и о воспроизведении себя самой в том же человеческом потомстве, если не отрицать (а кто в состоянии отрицать это?), что человек – часть природы. Природа справедливо «решила», что для воспроизведения себя в человеке – этом разумном и нравственном существе – одного полового инстинкта недостанет (он вполне достаточен в животном мире), ибо человек в своем общественно-историческом развитии, по мере последовательно-поступательного утверждения им себя в своем человеческом качестве и всё большего удаления от животного состояния, постепенно выходит из-под эгиды животных инстинктов, коль скоро даже всевластный инстинкт самосохранения не сохраняет над ним своей прежней силы, если человек нередко предпочитает смерть скотскому образу жизни. Вот почему природа и проявила особую «изобретательность» в том, чтобы сделать любовь столь приманчивой для человека и именно в юные годы. Как правило, в эти годы любовь представляется самым важным в жизни, захватывает все клеточки человеческого существа, чудесным образом превращает отрока в юношу, а девочку-подростка в девушку, наделяет их необычайной взаимной притягательной силой. Человеческий организм испытывает настоящее потрясение, многократно описанное в литературе, потрясение столь же бурное, сколь и радостное и не раз сравнивавшееся с весенним половодьем, и с весенним же пробуждением целой природы; весь он и физически и душевно коренным образом перестраивается под знаком любви. «Революция» физическая сопровождается «революцией» духовной, невиданно доселе и резко умножаются и душевные и нравственные силы. Любовь пробуждает их, ранее дремавших, во всяком случае, не развернувшихся еще в полную мощь, к жизни, приводит из потенциального в деятельное состояние, и в этот многообещающий, самый прекрасный в жизни человека период для него нет решительно ничего невозможного.

У Петефи есть такие строки (привожу в переводе Л. Мартынова):

Вот оно что значит мудрость!
Было ясно мне, дитяти,
То, о чем иные старцы
Не имеют и понятья:
Знал я, что лучи живые
Посылает только солнце,
Но оно горит не в небе,
А пылает в нашем сердце,
И «любовь» оно зовется!

(Петефи Ш.

Собр. соч.:

В 3 т. Будапешт: Корвина, 1964. Т. I. С. 441.)

Поэт заявляет о себе, что он начал влюбляться «чуть не с самой колыбели» и в этом сомневаться не приходится: многие могли бы заявить о себе то же самое. Но высшего, поистине классического своего выражения любовь, конечно же, достигает в чувстве юноши и девушки. Это чувство неувядаемо, оно дает о себе знать во всю последующую жизнь, и если что- либо способно скрасить закатные дни человеческой жизни, то, наряду с мыслью о добрых делах, совершенных в этой жизни человеком, – лишь не покидающее его ощущение этой великой любви юности.