Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека

Веселый, шаловливый, коварный, а подчас и жестокий мальчик – так рисовался воображению древних этот единственный сын богини любви (Кун Н. А. Легенды и мифы Древней Греции. М.: Учпедгиз, 1955. С. 57). Как ребенку, да еще капризному, ему приводилось иногда и плакать, когда, например, он был ужален осой, и матери приходилось утешать его и гладить по головке. Он пронзал сердца людей извечною любовью, и образ его неизменно, начиная с Древней Эллады, поражал воображение художников и поэтов, запечатлевших тем самым немеркнущее значение любви в жизни человеческой. Мы уже видели, как Амур беспокоит спящих девушек, очень хорошо зная, что во время сна девушки менее всего защищены от «любовной напасти» (удивительное народное выражение, не правда ли?). А вот образ Амура, действующего в открытую, нисколько не стесняясь при этом, – ведь он выполняет божественную волю своей прекрасной матери Венеры. Мы воспроизведем здесь лишь два скульптурных образа этого чтимого всем человечеством божества. Первый из них «Эрот» (илл. 47) является римской копией I в. н. э. с оригинала греческого скульптора Лисиппа (третья четверть IV в. до н. э.). Другой под названием «Амур» (илл. 48) принадлежит резцу называвшегося уже нами в главе об изяществе французского ваятеля Фальконе (XVIII в.) . Следовательно, двадцать два века отделяют одну скульптуру от другой, и если они обе одинаково волнуют и сейчас, в третьей четверти XX в., то это ли не доказательство неистребимого обаяния любви? Кстати, обе замечательные скульптуры хранятся у нас – в Ленинградском Эрмитаже. Если на второй скульптуре Амур еще только лукаво своим пальчиком грозится, как бы говоря: «Погоди, ты у меня еще попадешься, ты у меня еще влюбишься, вот увидишь!», то в первой он показан в момент, когда приводит свою угрозу в исполнение: вот он изогнулся, прицеливается, и можно не сомневаться в том, что его золотая стрела попадет-таки в цель – безразлично будет ли это «он» или «она». При этом сколько недетской серьезности и мудрости в данный ответственный момент заключено в его сосредоточенном взгляде: ему как бы дано «свыше», чисто интуитивно, знать, что его труд, который он принимает за игру, очень нужен, что он одновременно и приносит счастье, и способствует продолжению человеческого рода.

В этой связи нельзя пройти мимо замечательной мраморной группы Пьетро Тенерани «Венера и Амур» (тоже – Эрмитаж). И богиня любви и ее сын делают, конечно, общее дело, значительность которого не может быть преувеличена, друг друга понимают с одного взгляда, друг друга нежно любят – материнскою и сыновнею любовью. Сейчас богиня возлежит перед нами задумчивая и прекрасная в своей наготе. Амур же одновременно и любуется на ее божественную красоту и старается угадать ее мысли – ведь его стрелы, по повелению богини, несут людям, и не только людям, но и богам, не одни лишь радости и счастье, но нередко и муки любви и даже гибель от нее (илл. 49). Недаром сам Зевс, отлично зная, сколько горя и слез принесет с собой в мир сын «Златой Афродиты», выразил пожелание, чтобы его умертвили еще при рождении и, вероятно, добился бы этого, если бы мать не поспешила надежно скрыть свое дитя – в лесных дебрях, где его вскормили своим молоком две свирепые львицы (см.: Кун Н. А. Легенды и мифы Древней Греции. М.: Учпедгиз, 1955. С. 57–58). Только раз причинил горе своей матери Амур, – когда сам влюбился в земную девушку Психею, красоте которой позавидовала сама богиня красоты. Нелишне, пожалуй, напомнить, что греческая мифология была воспринята римлянами: Зевс получил имя Юпитера, Афродита – Венеры, Эрот – Амура.

О любви написано очень много. Можно думать, что ни о чем другом так много не написано, как о любви. И тем не менее, по уверению великого английского драматурга, «нет печальней повести на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте» (Шекспир У. Полн. собр. соч.: В 8 т. / Пер. Т. Щепкиной-Куперник. М.: Искусство, 1958. Т. 3. С. 130). Слов нет, повесть эта и в самом деле весьма и весьма печальна. При мысли о ней кровоточит душа. Но ведь не менее печальна и повесть о любви Паоло и Франчески, о которой повествует великий итальянский поэт за четыре столетия ранее английского собрата. Спустившись во второй круг ада, в котором томятся сладострастные, непрерывно влекомые по кругу и мучимые ужасным вихрем, Данте находит в нем Франческу из Римини (Франческу да Римини), которая и рассказывает ему о своей несчастной любви, приведшей ее в ад: