Женственность. О роли женского начала в нравственной жизни человека

Мое глубокое убеждение, что стойкость характера женщины – такая важная особенность женственности, как таковой, – ее удивительная, нередко поистине стоическая стойкость перед невзгодами жизни, перед грозящею опасностью, перед страданиями и мучениями, выпадающими на долю всего живущего, стало быть, и на ее долю, эта легендарная стойкость складывается именно в период беременности, требующей от нее огромной силы выносливости, осторожности, выдержки. Именно здесь характер женщины получает ту нравственную закалку, которая так необходима будет ей, когда она будет растить, пестовать, воспитывать и выхаживать свое дитя на благо человечества.

Мы видим, таким образом, что природа как будто и в самом деле выполняет роль матери. Так было во время полового общения, так и сейчас. Но если там она подсластила пилюлю, то здесь действовала с заведомою жестокостью, чтобы подготовить женщину-мать к неизбежным новым испытаниям, с материнством связанным. Нечего и говорить о том, что и в том и в другом случае – и в случае «ласковости» и в случае «суровости» – природа лишь метафорически играла роль матери, ибо и там и здесь действовала на самом деле вполне стихийно, слепо, как факт. Природа как самопричина и не может действовать иначе как факт, ибо как существует она не нуждаясь для этого ни в каких других основаниях, кроме голого факта своего существования, так и действует в силу этого факта. Поэтому если она и выполняет материнские обязанности в отношении своих чад, то без всякого намерения (ведь она, как известно, «к добру и злу постыдно равнодушна» – М. Ю. Лермонтов), не проявляя ни малейшей заботы о них «сознательно». Ибо хотя природа и обладает среди бесчисленных своих атрибутов и атрибутом, который модифицируясь в человеческом мозге, дает сознание, сама она сознанием в собственном смысле не обладает (вспомните, «бог не обладает ни умом, ни волей», а ведь бог для Спинозы и есть природа). Заботится о своих детенышах мать животного дитяти, мать человеческого дитяти, но только не мать-природа. И если тем не менее в ее действиях, в действиях природы, и обнаруживается целесообразность, то это целесообразность, присущая живому и стихийно же обусловленная бесчисленными его приспособительными реакциями, накапливавшимися на протяжении веков и тысячелетий. Именно потребность выжить заставляла всё живое, всё, в чем есть хоть искорка жизни, приспосабливаться как можно адекватнее к условиям обитания, что в конце концов и предопределило господствующую в органическом мире и так поражающую наше воображение целесообразность, – начиная с самого внутреннего устройства живых организмов и кончая их внешним взаимодействием с окружающей средой. Но легко также видеть, что эти приспособительные реакции живого организма, в подавляющем большинстве стихийные и слепые, имеют и неизбежные границы, перехлестывание через которые чревато настоящей для него катастрофой, гибелью. Так что полагаться на природу как на мать можно, но нужно женщине, ждущей ребенка, и самой напрячь всю свою волю, весь свой разум, все силы своей души, чтобы противостоять всем неисчислимым страданиям женщины-матери. Кто в состоянии отрицать, что матери животного дитяти легче, чем матери человеческого дитяти? И в значительной мере это объясняется именно тем, что мать человеческого дитяти – человек, существо наделенное разумом и волей, существо совестливое (обладающее совестью – нравственным сознанием и чувством), существо, способное не только к физическим и душевным страданиям, но и к духовным, нравственным страданиям. А кому многое дано, с того многое и взыщется.

Конечно, человек – самое страждущее существо на свете. Ибо к физическим и душевным страданиям, которые он разделяет со своими собратьями – животными, прибавляются еще и духовные страдания, уже отличающие его именно как существо общественное. Эти нравственные страдания приобретают тем более острый характер, что если против первых – физических и душевных страданий – человек может выработать в себе иммунитет совести, образовать себя в духе нравственного презрения к боли и к самой смерти, то иммунитета против духовных страдании нет и быть не может (это подробно доказывается в «Этике»[2]), – ибо их источник – сама совесть, т. е. единственный источник иммунитета в случае физических и душевных страданий. И если последние составляют слабость человека, то нравственные страдания составляют его настоящую силу, свидетельствуют о высоком уровне человеческого образования и более всего подвигают на великие дела по разумному переустройству жизни. И если, далее, мы говорим, что страдания облагораживают, служат к нравственному росту людей, то мы имеем в виду, прежде всего и главнее всего, духовные страдания. Обращаясь же к нашей женщине, скажем так: человек страдает, женщина же мать страдает вдвойне, и ее страдания, страдания женщины-матери ни в какое сравнение идти не могут – не только со страданиями ее сестры – матери животного дитяти, но и со страданиями мужской половины человеческого рода.