Жернова судьбы

Женщины рассмеялись, Ваня покраснел, графиня, всё ещё смеясь, позвала Марию, велела ей переодеть детей, так как они пойдут гулять, и, оборотившись к парню, сказала:

– Полноте вам, Иван Андреевич, не смущайтесь так! Устами младенца глаголет истина! Конечно же, вы очень красивый молодой человек, это правда. И чтобы ваша весьма приятная внешность подчёркивалась соответствующей одеждой, я прошу вас принять кое-что от нас с Михаилом Петровичем.

Ваня открыл рот, чтобы отказаться, но не успел.

– Не возражайте, прошу вас! И, поверьте, эта одежда не подходит графу, он уже не юноша, а вот вам будет в самый раз, так что вы нас даже обяжете, приняв этот скромный дар!

– Я и так вам многим обязан, Екатерина Ильинична, поэтому заплачу из жалованья, так скоро, как только граф скажет, сколько намерен мне платить, – запротестовал Иван. –Уж, пожалуйста, позвольте мне сделать так!

– Не волнуйтесь, Иван Андреевич, как вы пожелаете, так и будет! – с нежной улыбкой пообещала женщина. – А пока, душенька, не хотите ли составить нам компанию на прогулке? Вместе с Иваном Андреевичем, ежели он не против, конечно!

Молодые переглянулись.

– Спасибо за приглашение, Екатерина Ильинична, но нельзя ли нам как-то… помыться? – чуть замешкавшись, спросила Пульхерия. – Я ведь как заболела, так в бане и не была… да и Ванечка тоже…

– Конечно, мои дорогие! – воскликнула графиня. – Вам, душенька моя, уже можно после болезни. Я распоряжусь, не беспокойтесь. А мы с детьми пойдём на Венец – он сказочно красив под снегом! Обязательно прогуляемся в другой раз, я вам всё-всё покажу! – и она выпорхнула из комнаты, лёгкая и звонкая, как солнечный луч.

Бани как таковой в доме и в пристроях не водилось, конечно; была ванна, причём только для господ, люди ходили в общественную баню. Михаил Петрович сделал всё с присущим ему размахом, не пожалел денег для удобства и себя, и своей семьи. Небольшая, но уютная комната была отделана тщательно отшлифованными липовыми дощечками, поэтому долго хранила тепло и аромат в ней витал просто волшебный! Посередине стояла большая ванна из чугуна, наполнялась она водой, конечно, вручную, затем вода вычерпывалась, ванна отмывалась, высушивалась и стояла, блестящая, готовая к новому употреблению.

Когда Пульхерия по приглашению служанки пошла мыться, она, в общем-то, впервые увидела ванну и удивилась, но виду не показала. Девушка помогла ей раздеться, и Пульхерия осторожно, по приступочке, забралась в ванну, полную в меру горячей, ароматной воды, куда Даша добавила немного, совсем чуть-чуть хвойного отвара.

– Нервы успокаиват, – сказала она. – Барыня всегда так делает.

Дно и бока ванны были выстланы полотном, чтобы ноги не скользили, да и уютней было лежать.

– Как же хорошо! – пробормотала Пульхерия, устраиваясь поудобнее.

Под голову ей Даша подложила свёрнутое полотенце.

– Так и уснуть можно! – улыбнулась Пульхерия.

– А барыня, бывало, и дремлет здеся, – сказала говорливая служанка. – Мы только воду ей подливам погорячей, чтоб не простыла!

– А что, Даша, господа у тебя добрые?

– Ой, добрые, барыня, таких бы и поискать – да больше не найдёшь! Вон девушки сказывают, у них страсти господни, как с людями-то обходятся, а у нас-то божья благодать!

– И как же соседние господа с людьми обходятся? – с замиранием сердца спросила Пульхерия.

– Рассказывать-то ажник мороз по коже бежит, барыня! Груше вон из дома супротив клоками волосья госпожа выдират, руки все ей щипцами сожгла. Да ладно руки… В лавку хожу, там такого наслушаешься… На колени девушек ставят, руки за спину закладывать велят, и по лицу башмаком, башмаком!

– Господи… – прошептала Пульхерия.

– Башмаком-то ещё ништо, синяки сойдут, ежели глаз не выбьют и не ослепнешь! Одной девушке барыня рот руками порвала, вложила персты в рот да разодрала губы до ушей.

– Даша, что ты такое говоришь… – задохнулась Пульхерия. – Я и слыхом не слыхивала о таком…

– А в Маришкином озере у нас недавно труп нашли, маленькой девочки. Говорят, господа её убили и тело сбросили в воду!

– И что же?! А как родители её? Было расследование какое-то? Господ её наказали?? – Пульхерия прижала ладонь ко рту.

– Да кто ж их накажет? – удивилась Даша. – Закон-от ведь только для господ написан, мы люди нищие, бесправные… Ой, барыня, голубушка, простите меня Христа ради! Зачем я это вам, дура, рассказываю! Вы в тягости а я вас страстями волную!! – запричитала девушка, внезапно спохватившись.

– Даша, Даша, – заторопилась Пульхерия, – перестань, всё в порядке! Я не волнуюсь! Ваши-то господа не такие, верно?