Жернова судьбы

На площади тянулись многочисленные торговые ряды, в которых что только не продавалось, какой снеди не было: блины любых размеров и с самой разнообразной начинкой, какую только можно было вообразить, картофельные драники со сметаной, заливная рыба, студень, сельдь пряного посола, тушеная рыба, рыбные пироги и курники, ватрушки, оладьи, сбитни, уха, овощные запеканки с блинами, вареники с грибами, картофелем, творогом, желе, пастила, вареники со сладкими начинками из фруктов и ягодами с сахаром, молочные и фруктовые десерты, яблоки, запечённые в тесте, пряники, кулебяки, калёные орехи, сбитни, чай и многое-многое другое, глаза разбегались!

Карусели, Ванька Рататуй, скоморохи с балалайками, цыгане с медведем, гитарами да бубнами, ледяные горки, снежный городок, который обязательно будет взят к концу праздника, костры, через которые с визгом и хохотом уже прыгала молодёжь, огромное чучело и, конечно же, Масленица и Воевода – персонажи, без которых русские крестьяне не могли представить праздник.

Иван с Пульхерией и граф с графиней прогуливались среди этого людского многоцветья, наслаждаясь шумом и весельем, царившим вокруг.

– Знаете, Иван Андреевич, – начал беседу Михаил Петрович. – У меня в гостях был как-то один знакомец, любитель попутешествовать, так вот он рассказывал, что попал на Масленицу в Архангельск, в какую-то деревню, не помню уже… Так вот, представьте себе, там при проводах Масленицы совершалось такое действо: после объезда деревни распорядители праздника – вот эти самые Масленица и Воевода, – указал на главных героев, – раздевались догола и в присутствии всех собравшихся зрителей представляли своими движениями мытье в бане! Каково? А? В других же деревнях оголялся только Воевода и в таком виде произносил праздничную речь, которая и завершала народные гуляния. Вот это, скажу я вам, пикантная история! Не понимаю, в чём смысл? Может, вы сможете мне объяснить?

– Мишель, ну ты нашёл, что рассказать! – наморщила носик графиня. – Деревня, голые мужики… Фу!

– Почему же «фу», Екатерина Ильинична! – возразил Ваня. – Я думаю, нам сложно это сейчас понять, но скорее всего наши предки влагали в это действо не только потешный, но и сакральный смысл. Ведь человек и рождается нагим, и детей зачинает нагим, и умирает, по сути дела, тоже нагим, не имея за душою ничего, что можно забрать с собою в могилу… По моему скромному разумению, это могло быть символом смерти, умирания и рождения…

– Глубоко, друг мой! – восхитился граф. – Мне бы и в голову подобное не пришло. Я не столь близко, как вы, знаком с философией.

– Да и я тоже. Скорее, нахватался поверхностных знаний, вот сейчас благодаря вашей библиотеке стараюсь восполнить…

– Ой, смотрите! Ярмарочный столб! Пойдёмте посмотрим, Пульхерия Ивановна! – воскликнула графиня и увлекла девушку вперёд.

Мужчины пошли следом. В центре площади был установлен богато разукрашенный лентами столб. На самом верху были подвешены разные призы, особой ценностью являлись сапоги. Молодые парни, которые хотели произвести впечатление на красавиц, платили медяк и пробовали залезть на деревянный столб. Если юноша успешно достигал вершины, то имел полное право забрать свой подарок. Однако столб был настолько высоким, что могли добраться туда только самые сильные и смелые. Таким образом, герой не только получал ценный приз, но и расположение молодых девушек. Это был главный аттракцион на масленицу.

Семейные пары подошли как раз, когда один смельчак собирался полезть на столб. Он снял рубаху и прохаживался, поигрывая мышцами, которые бугрились на руках, подмигивая кому-то в толпе.

– Давай, Яшка! – крикнул кто-то, и парень подошёл к столбу, подпрыгнул и словно прилип к нему. Поднимался рывками: сначала крепко обхватывал столб ногами, затем бросал тело вверх, подтягивался на руках и снова укреплялся с помощью ног.

Пульхерия поёжилась:

– Холодно как ему, наверное!

– Нет, там холод не чувствуешь, тело как жар горит! – сказал Ваня. – Вот ежели столб водой окатят, да он ледяной коркой покроется – тогда холодно, и без рубахи доверху не доберёшься!

– Иван Андреевич, – задрав голову, граф следил за смельчаком. – Вы как будто и по столбу лазали?!

– Было такое, – смутился Иван. – Деревенские ребята меня подбили, сказали, что я ни за что не заберусь и приз не получу. Пришлось доказывать обратное. Они увидели, что и барчук тоже кое-чего стоит.

Ваня умолчал о том, что вызов был брошен не ему, а Александру Андреевичу, а тот, как обычно, выставил в качестве поединщика своего молочного брата.

– А что, в самом деле, я бы и сейчас смог, – пробормотал Иван.

– То есть, вас легко на слабо взять? – хитро прищурился Михаил Петрович.

– Получается, что так! – пожал плечами Ваня.

– Мишель! – почуяла неладное графиня. – Не смей! Ничего не затевай, молчи! – она схватила мужа под руку и оттащила в сторону, что-то выговаривая ему.

– Вон сколько у вас защитников, Иван Андреевич! – улыбнулся граф. – Шаг ступить не могу, сразу руки связывают!