Жёны Шанго

Вокруг роды «Детей Йанса» собралась огромная толпа. Мужчины поднимали на плечи девушек с фотоаппаратами и телефонами, детей пропускали вперёд. Теперь шоу вели взрослые капоэйристы, и Йанса, зная, что всё будет безупречно, позволила себе ненадолго отвернуться в сторону моря. Через несколько минут она должна была вступить в игру и отчаянно старалась взять себя в руки, но в горле бывшего сержанта мотострелкового корпуса «Планалто» стоял горький ком. Две слезы предательски выкатились на щёки. Лёгкий морской ветерок тут же высушил их.

– Спасибо, Йеманжа… – чуть слышно пробормотала Йанса. – Где твой сын? Где этот мерзавец? Как он мог, боже, как он только мог… – Она зажмурилась, желая изгнать из памяти тёмное, жёсткое, ошеломительно красивое лицо Ошосси, который поклялся быть рядом с ней вечно. Хорошо зная цену этой пляжной трепотне, Йанса попросила Ошосси лишь об одном: быть рядом с ней в день шоу капоэйры. При одном только виде Ошосси – мулата Ошосси с его великолепным сложением, божественной мускулатурой и зелёными, всегда лениво сощуренными глазами, – туристки-гринги теряли последние мозги. Когда Ошосси врывался в роду со своим соло, над пляжем неизменно стоял страстный женский визг. На другой день в школу «Дети Йанса» толпами приходили женщины, желая видеть «того потрясающего мулата с дредами» – и цены на билеты шоу взлетали до небес. И вот – шоу в разгаре, а этого паршивца нет как нет!

Неожиданно Йанса почувствовала: что-то изменилось. Барабаны теперь звучали по-другому. Из них ушла лёгкость и веселье, радостный стрёкот уличной самбы. Теперь атабаке бил глухо, угрожающе, в боевом ритме. Недоумевая, Йанса обернулась – и прямо перед лицом её мелькнул холодный металл мачете.

Йанса кинулась в сторону, ушла в эшкиву, отбила мачете ногой – и только сейчас разглядела того, кто напал на неё. Разумеется, это был Шанго – и, разумеется, он не собирался ждать, пока Йанса опомнится. Второй мачете немедленно устремился к голове Йанса, свистнув прямо над её волосами. Отрезанная косичка с двумя красными терере[62] упала ей под ноги. Йанса взлетела в воздух штопором, вызвав восхищённый вой туристов, – и выбитый из руки Шанго мачете воткнулся в песок.

– Боже, они что – настоящие? – изумлённо спросила толстая блондинка в пляжном парео.

– Шанго, ты свихнулся? – Йанса кубарем прокатилась у него под рукой. – К чему это здесь?! Напугаем туристов!

– Брось, девочка! – расхохотался он, блеснув зубами. – Покажем этим грингос настоящую капоэйру! Только мы с тобой! Как прежде!

Йанса не успела ни отказаться, ни согласиться: в капоэйре ни к чему долгие размышления. Выдернув из песка мачете Шанго, мулатка вскинула его над головой – и в воздухе засверкали сияющие молнии.

Йанса знала, что Шанго не сильней её в капоэйре и гораздо тяжелее – но невольно почувствовала восторг, видя, как он легко и стремительно, не останавливаясь ни на миг, носится вокруг неё. В мачете Шанго отражалось солнце, посылая пучки света в глаза мулатке, и она тщетно пыталась увернуться от этих слепящих зайчиков. Шанго смеялся: этот тяжёлый, грубый смех пульсировал в висках Йанса. Обозлившись, она, наконец, выбила мачете из его руки, далеко отшвырнула свой собственный, ускорила ритм до невероятной быстроты, надеясь вымотать партнёра – но Шанго легко принял и этот бешеный темп. И песня звучала уже в честь Повелителя молний:

– Ie, volta do mundo,
Ie, volta do mundo, camara,
Com as bencaos de Xango!

Кешада[63] – бенсау[64] – банда де коста[65] – армада[66] – армада – армада! Йанса и Шанго превратились в два урагана: один – цвета горького шоколада, другой – кофе-мокко с вихрем из афрокосичек. Туристы вопили от восторга. «Дети Йанса» машинально отбивали ладонями ритм, барабаны захлёбывались боевым рокотом. И Йанса так и не поняла: самой ли ей удалось, наконец, загнать Шанго в море, где он, подняв столб брызг, повалился на спину – или же он просто поддался ей.

– Вставай! Придурок! Откуда ты только взялся? – отрывисто сказала она, протягивая руку. И слишком поздно сообразила, что всё-таки попалась. Шанго, недолго думая, дёрнул её на себя, подхватил как пушинку, посадил себе на плечи – и триумфально вынес из воды под шквальные аплодисменты всего пляжа. Поняв, что проиграла по всем пунктам, Йанса решила хотя бы не выглядеть полной дурой – и широко улыбнулась, позируя фотоаппаратам.

– Ты совсем рехнулся! – накинулась она на Шанго, оказавшись наедине с ним в фургоне-трейлере «Детей Йанса», запаркованного возле пляжа. Внутри фургона валялись маты, «лапы», старые штаны и пояса, барабаны и беримбау, упаковки с водой, бутылки с кашасой и прочие необходимые для капоэйры вещи. Тонкие лучики солнца просачивались сквозь щелястый потолок, стекая по коричневой груди Шанго. Он жадно тянул воду из пластиковой бутылки и что-то невнятно, благодушно ворчал, приводя Йанса в ещё большее бешенство.

– Что ты говоришь? Отлепись от бутылки, я ничего не понимаю!