Жёны Шанго

– Почему ты бесишься, детка? – выливая остатки воды себе на голову, рассмеялся он. – Ты же меня победила!

– Ты… ты соображаешь хоть что-нибудь?! – задохнулась от ярости Йанса. – Кругом были туристы! Дети! Куча бестолкового народа! А тебе приспичило выпендриваться? Показывать боевую капоэйру?! Заруби себе на носу: капоэйра – это игра!

– Капоэйра – это смерть, – возразил Шанго, ставя пустую бутылку на пол и с удовольствием проводя мокрыми руками по лицу. – А ты – просто офигенная!

– И… ди… от… – простонала Йанса, зная, что спорить с ним бесполезно. – Твоё счастье, что никто не пострадал! Впрочем, не тебе бы пришлось за это расплачиваться! Это я буду отвечать, если в «Тарде» напишут, что «Дети Йанса» используют боевые мачете и смертельные приёмы на шоу для туристов! Меня и так обвиняют в том, что я учу не игре, а уличному бою! Как будто одно мешает другому! Ты бы ещё бритву в пальцах ног попробовал!

– Я её потерял неделю назад на пляже, – с искренним сожалением сознался Шанго. – Но, по-моему, и так неплохо вышло. Брось, детка, вся капоэйра начиналась на улице – так и скажешь газетчикам! Местре Паштинья, между прочим, и все анголейрос[67]…

– Заткнись! – взорвалась Йанса. – У нас теперь будет куча неприятностей! Мало того, что Ошосси не явился – так ещё и это!

– Да ладно, – отмахнулся Шанго. – Грингос просто кипятком ссали от восторга! Мы с тобой сделали их отпуск! Где ещё они смогут ТАКОЕ увидеть? Они же не болтаются вечерами по Мата-Гату[68] – и правильно делают! Никто даже не заметил, что Ошосси нет! Детка, неужели я оказался хуже, чем он?

Лицо Йанса окаменело. Резким движением она откинула свои косички за спину. Глухо спросила:

– Зачем ты пришёл сюда? Если ищешь Ошун, то её здесь нет. И быть не может. Она никогда не интересовалась капоэйрой.

Шанго молчал. Йанса упорно смотрела в пыльную стену фургона. Не сводя взгляда с чешуек старой краски, она чувствовала: вот Шанго подходит… Вот останавливается у неё за спиной. Вот смотрит в упор. По спине Йанса побежали предательские мурашки.

– Прекрати, – не оглядываясь, чуть слышно сказала она. – Прекрати, Шанго. Зачем?..

Горячее дыхание обожгло её плечо.

– Детка, ты прекрасна… Ты разбиваешь моё сердце!

– Оставь этот бред для Ошун, – собрав всё своё самообладание, едва смогла выговорить Йанса. То, что Шанго по-прежнему имел власть над нею, привело её в такое бешенство, что перед глазами заплясали зелёные молнии. – Она ушла, и ты сходишь с ума, не зная, что вытворить ей назло! Дурак… Ты ведь столько раз горел на таких вещах! Мог бы уже чему-то научиться! Потом ведь очень трудно будет всё залатать!

– Чем зашивать рваньё, лучше его выбросить! – хмыкнул Шанго, и его тяжёлые руки легли на плечи Йанса. – Ошун ушла, и дьявол с ней! Ты же здесь, любовь моя?

– Нет!

– Да. – Он подошёл вплотную. Легко, едва касаясь, провёл пальцем по обнажённой спине Йанса, – и она, не совладав с собой, закрыла глаза. Жар ударил в голову, сладкая судорога пробежала по позвоночнику. Она ничего не могла поделать, ничего, – и Шанго знал это…

Почти теряя сознание, Йанса стиснула зубы. Из последних сил чуть слышно сказала:

– Убирайся, сукин сын. Я ничего не забыла. Убирайся, будь ты проклят!

Шанго ничего на это не ответил. Молчание длилось минуту. Другую. Наконец, озадаченная Йанса обернулась – и увидела Ошосси, стоявшего на ступенях фургона. Солнце било ему в спину. Он стоял и смотрел на своего брата – а Шанго смотрел на него. По физиономии Повелителя молний расплывалась широкая издевательская ухмылка – та самая, за которую пол-Баии страстно мечтало застрелить Шанго из-за угла.

Йанса превратилась в каменное изваяние. И смотрела в стену фургона до тех пор, пока Шанго, засвистев сквозь зубы непристойную песню, не вышел вон. Йанса не видела, задел ли он плечом Ошосси, но знала: именно так и было. При мысли о том, что произошло бы в этом фургоне, войди Ошосси хоть на пять минут позже, её охватила паника.

– Где тебя носило? – скрывая смятение, отрывисто спросила Йанса. – Мы ждали до последнего! Не хотели без тебя начинать! Я звонила тебе полночи и всё утро! Где ты был, раздолбай?!

– На трассе авария. – Голос Ошосси был, казалось, обычным – ленивым, растягивающим слова. – Водитель уснул за рулём. Наш автобус впилился в дерево. Я сначала помогал вытаскивать тех, кого побило… Потом приехали легавые и «скорая». Я шёл пешком по автостраде всю ночь. Телефон разбился, так что… вот. Не успел к утру, прости. Но ребята мне сказали, что всё прошло нормально, да?..

– Ты сам-то цел? – резко повернулась к нему Йанса. Только сейчас она увидела глубокую, запёкшуюся кровью царапину на лбу Ошосси и несколько полосок пластыря, пересекающих вытатуированного ягуара на его плече.

– Какое тебе до меня дело, местре? – с кривой усмешкой спросил Ошосси. Повернулся – и вышел из фургона под слепящий солнечный свет.

Оставшись одна, Йанса беззвучно выругалась, зажмурилась – и съехала по стене фургона на пол.