Жизнь Аполлония Тианского

22. Вот такой разговор о праведности был у Аполлония с Феспесионом, и, по словам Дамида, Аполлоний согласился с египтянином, ибо нашел суждение его здравым. Еще они беседовали о бессмертии души и о природе — приблизительно в духе Платонова «Тимея», однако больше всего рассуждали об эллинских законах. Наконец Аполлоний сказал: «Свое путешествие я предпринял, во-первых, ради вас, а во-вторых, чтобы поглядеть на истоки Нила, о коих еще извинительно не полюбопытствовать, оказавшись в Египте, но я-то добрался до самой Эфиопии, так что было бы просто стыдно не побывать у нильских родников и не зачерпнуть из них речей». — «Счастливого пути, — отвечал Феспесион, — и молись истокам обо всем, что тебе мило, ибо они святы! Вожатым ты возьмешь, конечно, Тимасиона, в Навкратисе рожденного и в Мемфисе обитающего, — он в этих делах знает толк и в очищении не нуждается, потому что чист. Ну, а с тобою, Нил, нам желательно кой о чем переговорить без посторонних ушей!» Смысл последних слов был Аполлонию вполне понятен, ибо он уже догадался, как раздражает египтян любовь к нему Нила, так что он оставил их препираться, а сам приступил к сборам, чтобы на рассвете пуститься в путь; Нил пришел вскоре, однако ничего из услышанного не пересказал, но только потихоньку ухмылялся, а остальные из уважения к его скрытности не стали выспрашивать, над чем это он посмеивается.

23. Пообедав и поговорив обо всяких мелочах, путешественники улеглись спать, а с наступлением дня попрощались с Нагими и пошли в сторону гор, держа Нил по правую руку. Наконец они увидели кое-что достойное описания, а именно нильские пороги. Пороги эти суть земляные горы, весьма похожие на лидийский Тмол, а низвергающиеся с них потоки вместе со смытою почвою приемлет Нил и так творит землю египетскую. Шум горного водопада вместе с грохотом от низвержения его в Нил производят звук грозный и для слуха нестерпимый, так что многие, слишком близко подойдя к порогам, совершенно оглохли.

и как пошел Аполлоний далее, дабы взглянуть на Нильские родники, и каковы в тех местах звери и каковы люди (24—25)

24. Отсюда Аполлоний и товарищи его продолжили свой путь, пока не явились перед ними округлые холмы, поросшие деревами, от этих деревьев у эфиопов идут в дело и листья, и лыко, и смола. Путешественники чуть ли не натыкались по дороге на львов, барсов и прочих хищников, но никакого ущерба не понесли, ибо звери пускались наутек, словно пугались облика человеческого. Еще они видели несчетных оленей, серн, страусов и онагров, а также превеликое множество буйволов и козлотуров: сии последние суть помесь двух пород, по коим и именуются. Путешественникам попадались на дороге не только кости, но и полуобглоданные туши козлотуров, ибо львы пренебрегают объедками, до отвала насыщаясь свежатиной и навряд ли тревожась о легкой добыче.

25. В этих краях обитают кочевые эфиопы, живущие в кибитках, а рядом — слоноловы, торгующие битыми слонами и получившие имя по этому своему промыслу. Еще имеются в Эфиопии племена насамонов, людоедов, пигмеев и шалашеногов, населяющие пространства вплоть до Океана, однако же к Эфиопскому берегу никакой моряк по доброй воле пока не плавал.

и о Нильских порогах (26)