Жизнь Аполлония Тианского

Флавий Филострат родился около 170 г., к началу III в. он был уже известным писателем и умер глубоким стариком между 244 и 249 г. Долголетнее правление династии Антонинов, начавшееся еще в 96 г., привело империю, утомленную политическими бурями предшествующего столетия, в состояние относительной умиротворенности. Переход к единодержавию, умерив самостоятельность римских вельмож, умерил также их самоуправство и лихоимство, однако при первых преемниках Августа волны политического террора, сметавшие остатки республиканской оппозиции, задевали также и греческую интеллигенцию — преимущественно философов стоического, ведущего тогда направления. Из десяти преемников Августа лишь четверо умерли естественной смертью и семеро не получили посмертного титула «божественный», войдя в историю как императоры «проклятой памяти». Таков был первый век Римской империи — время Аполлония Тианского, — и когда он завершился, Тацит воскликнул: «Наконец-то мы приходим в себя!».

Действительно, почти за сто последующих лет в Риме сменилось всего пять императоров. Новые римские правители получали державу в зрелом возрасте, уже хорошо подготовленные к политическому поприщу, правили долго и умирали естественной смертью, успев подыскать себе подходящего преемника. Только один из них — Траян — обладал выдающимися военными способностями и вел успешные войны. Адриан, Антонин Пий и Марк Аврелий были миролюбивы и воевали лишь по необходимости (Марку, правда, воевать пришлось много), но деловиты и разумны были все и все вели политику уже не в интересах города Рима, но в интересах Империи. Пропасть, разделявшая в республиканское время римского гражданина и «гречонка», постепенно исчезла, так что когда несколько позднее (в 212 г.) император Каракалла даровал права римского гражданства всему свободному населению Империи, он в значительной степени санкционировал уже сложившееся положение вещей. Заботясь о процветании государства, Антонины заботились и об образовании, поддерживая и субсидируя преподавание философии и риторики, открывая новые школы, поощряя антикварные изыскания. Главным центром греческой учености были Афины, но крупные риторические и философские школы существовали также в Александрии и на греческом Востоке. Преподаватели этих школ звались — как и в старину — софистами, но если древние софисты (многие из них выведены в диалогах Платона) обучали преимущественно диалектике и делали это на свой страх и риск, потому что платили им ученики, то новые софисты обучали преимущественно красноречию и часто занимали постоянные кафедры на жалованье у городов. Эта эпоха в истории греческой литературы и культуры получила название «второй софистики» и длилась два века. За это время было написано великое множество исторических сочинений, биографий, географических руководств, приключенческих романов, писем, диалогов, речей, философских трактатов и мифологических компендиумов. Предметом восхищения и подражания была для софистов классическая древность: вместе со своими учениками они штудировали Платона, Фукидида и Демосфена, стараясь воспроизвести чистоту их языка и стройность слога. Повсюду входило в моду греческое образование и греческий стиль жизни: эллинофила («греколюба») Адриана еще порой осуждали за его культурные пристрастия, но уже через несколько десятилетий «философ на троне» Марк Аврелий ни у кого не вызывал недовольства своими философскими занятиями и дружбой с софистами.

Со смертью Марка благополучное столетие — время Филострата I — завершилось. Последний Антонин, Коммод, оказался негодным правителем и был убит. Наш Филострат — Филострат II — мог помнить правление Марка, но за время его жизни сменилось одиннадцать императоров, а были еще соправители, претенденты, мятежные полководцы. Конечно, жить стало тяжелее и опаснее, но за предшествующее столетие греческая словесность взяла такой разгон, что подавить ее можно было, только приложив к этому некоторые специальные усилия. Этих усилий, однако же, никто не прилагал — солдатские императоры боролись за власть, а от вопросов культуры были обычно далеки. Государственная казна, в чьих бы руках она ни находилась, по-прежнему субсидировала риторические школы, молодые люди по-прежнему учились стилю у Платона и Фукидида, Филостраты (сколько бы их ни было) по-прежнему писали. В известном смысле образование улучшилось, потому что у второй софистики появилась своя классика — уже отжили и отписали свое и Дион, и Элий Аристид, и Герод Аттик, а по ним тоже учились, иначе мы не располагали бы сейчас их сочинениями.