Жизнь Бунина. Лишь слову жизнь дана…

Очевидно, именно под влиянием этой весточки А. Толстой 17 июня 1941 года обращается к И. В. Сталину с обширным письмом, где дает высокую оценку бунинскому таланту и говорит о его значении как писателя: «Мастерство Бунина для нашей литературы чрезвычайно важный пример – как нужно обращаться с русским языком, как нужно видеть предмет и пластически изображать его. Мы учимся у него мастерству слова, образности и реализму». В архиве А. Толстого сохранилось три черновых варианта письма Сталину с обширными и очень высокими по оценкам характеристиками Бунина-писателя. Начавшаяся Великая Отечественная война нарушила все планы.

Известие о кончине А. Толстого настолько потрясло Бунина, что он в течение трех дней возвращается к этому: 24.2.45. «В 10 вечера пришла Вера и сказала, что Зуров слушал Москву: умер Толстой. Боже мой, давно ли все это было – наши первые парижские годы, и он, сильный, как бык, почти молодой!» 25.2.45. «Вчера в 6 ч. вечера его уже сожгли. Исчез из мира совершенно! Прожил всего 62 года. Мог бы еще 20 прожить». 26.2.45. «Урну с его прахом закопали в Новодевичьем».

Больше в эти три дня Бунин не делает никаких записей.

5

«…Наши первые парижские годы» – о них Бунин вспоминает чуть не с нежностью. Страницы жизни, которые словно сопровождаются музыкой. Как заблудившийся романс Эллы Фицджералд «Апрель в Париже». Да, это и была весна, апрель 1920 года, Париж…

Была, очевидно, своя закономерность, что именно чета Толстых становится на какое-то время наиболее близкими Буниным людьми. Сам Алексей Николаевич и его все такая же очаровательная Наташа, которая так понравилась еще в декабре 1903 года Бунину, когда появилась со своими стихами, подписанными «Н. Крандиевская»: «Она пришла ко мне однажды в морозные сумерки, вся в инее, – иней опушил всю ее беличью шапочку, беличий воротник шубки, ресницы, уголки губ, – и я просто поражен был ее юной прелестью, ее девичьей красотой и восхищен талантливостью ее стихов, которые она принесла мне на просмотр, которые она продолжала писать и впоследствии, будучи замужем за своим первым мужем, а потом за Толстым, но все-таки почему-то совсем бросила еще в Париже».

Встречи с Толстыми постоянны, все сколько-нибудь важное связано с ними и без них не обходится.

Уже 4 апреля 1920 года Вера Николаевна записывает: «Толстые здесь, очень понравились. Живут отлично, хотя он все время на краю краха. Но они бодры, не унывают. Он пишет роман. Многое очень талантливо, но в нем «горе от ума». Хочется символа, значительности, а это все дело портит. Это все от лукавого. Все хочется лучше всех, сильнее всех – первое место занять».

Примечательная запись. Она интересна, помимо всего прочего, еще и тем, что касается романа «Хождение по мукам», над которым Толстой работал в Париже. Эта первая часть будущей трилогии (в редакции, очень отличающейся от окончательной, нам известной, – «Сестры») появится в 1920–1921 годах в самом «солидном» русском парижском журнале «Современные записки». Естественно, что и характеристика как самого таланта Толстого, так и его последнего детища родилась не без участия Ивана Алексеевича, с которым Вера Николаевна подробно обсуждала все литературные новости. А роман Толстого обещал быть не просто новостью, но событием, феноменом в только складывающейся зарубежной русской литературе. И надо сказать, здесь неженски профессионально уловлены и сильные, и слабые стороны этого, эмигрантского, варианта «Хождения по мукам».

Там, где Толстой шел от жизни и живых впечатлений, – получались блестящие страницы, не уступающие классике XIX века, а по силе изобразительности, свежести, соку, выпуклости рисунка содержащие в себе то сокровенно-толстовское, что принес в отечественную словесность этот замечательный художник. А вот когда он писал о том, что знал понаслышке, брал «из вторых рук», приходилось напускать символистского туманца, например в изображении большевиков. И сразу появлялась книжность, вторичность и просто художественная неправда.

Но так или иначе роман – большой, значительный, масштабный – пишется Толстым, так же как будет создана позднее, уже в Берлине, и пленительная, одна из самых поэтичных книг о ребенке в великой русской литературе – повесть «Детство Никиты». Работает – над стихами, рассказами, политическими статьями – и Бунин, правда, еще вяло, неохотно, нерегулярно.

Понятно, что и Бунина, и Толстого занимал один больной вопрос – где печататься, куда отдавать свои книги? Еще в 1919 году А. Толстой вместе с бывшим председателем Верховного управления северной области Н. В. Чайковским, В. А. Ангри и писателем М. А. Алдановым-Ландау участвует в создании первого «толстого» журнала русской эмиграции «Грядущая Россия». Но после выхода второго номера журнал этот прекратил существование.