Жизнь и судьба прапорщика русской армии

Автомобильная рота того времени насчитывала от 44 до 82 грузовых автомобилей, по 4 легковых автомобиля и по 6 специальных. Штатное расписание автомобильной роты в военное время включало 11 офицеров, 4 чиновника и 206 нижних чинов.

В соответствии с новыми табелями снабжения, в автомобильных командах различных штабов полагалось иметь: в Ставке – 30 легковых и 6 грузовых автомобилей; при штабе фронта – 24 легковых и 6 грузовых автомобиля; в аппарате начальника снабжения фронта – 24 легковых автомобиля и 6 грузовиков; при штабе армии – 28 легковых и 10 грузовых; при штабе корпуса – 6 легковых и 1 грузовик; при штабе пехотной дивизии – 2 легковых автомобиля; при штабе кавалерийской дивизии – 2 легковых автомобиля.

Формирование новых автомобильных подразделений проводилось в Петрограде на базе Учебной автомобильной роты. Всего за годы войны были сформированы 20 автомобильных рот и 55 автомобильно-санитарных отрядов. В ходе военных действий определились потребности Русской армии в автомобилях. В 1915 году было принято решение о минимальном количестве автомобильных подразделений, которыми должны были обеспечиваться войска. В составе армии полагалось иметь 2 автомобильные роты. Такое же число авторот должно было находиться в резерве фронта.

В один из дней конца октября заместитель начальника Военной автомобильной школы по хозяйственной части подполковник С. В. Лишов поручил командиру 1-й Запасной автороты отправить человека с документами в тыл Петроградского военного округа на Васильевский остров. Командир роты распорядился послать исполнительного и расторопного рядового Лозу. Николай переоделся в «первый срок», получил указания и документы и, впервые за время своей службы в автошколе, оказался в городе. Правда, командой они покидали школу, выезжая на стрельбы на стрельбище Офицерской стрелковой школы в Ораниенбаум, но это было еще в сентябре.

Рядовой Лоза шел по Загородному проспекту в сторону Невского. В памяти всплыли воспоминания предыдущего своего приезда в Санкт-Петербург перед войной, в 1913 году. Тогда он поступал в Адмиралтейское училище – экзамены сдал, но не поступил. В первый приезд, столица поразила его воображение.

«Удивительно!» – вспоминал Николай. Его, крестьянина с хутора, Петербург не подавил, не придавил, а восхитил!

Николай Лоза вышел на Невский проспект.

«Парадная регулярность Невского впечатляет», – восхитился Николай.

Он шел по Невскому в сторону Невы, то и дело вытягиваясь и четко отдавая честь офицерам. Вдали буравил небо своей острой золотой иглой шпиль Адмиралтейства. Слева Казанский собор блестел темным золотом купола и удивлял своей мощной колоннадой. Внимание Лозы привлекла вывеска: «Торговый дом И. и Н. Дерновы» с рекламой: «Для воинов имеются жилеты и куртки на ватной подкладке, господам военным теплое шерстяное белье, шлемы, перчатки, шарфы…» и тут же рядом: «Дамские наряды по новейшим моделям – платья, костюмы, блузки». Столица жила своей, только ей свойственной жизнью…

На первый взгляд казалось, что все как всегда. Но война наложила свой отпечаток на город, с началом войны сменившим имя. В Петрограде уже не было того бесшабашного, довоенного столичного веселья. В городе редкая семья не оплакивала погибшего сына, отца, брата. По Невскому проспекту проезжали не шикарные авто, а крытые брезентом военные грузовики, и афишные тумбы пестрели не афишами театральных премьер, а призывами помощи фронту, раненым и увечным. Многие дворцы и особняки были превращены в госпитали и лазареты. Вместо былой блестящей толпы всюду встречался защитный цвет.

На улицах в непрерывном потоке деловой толпы попадались навстречу массами офицеры, солдаты, сестры милосердия и лица в военной форме различных учреждений.

Николай Лоза дошел до Дворцового моста, остановился у холодного красно-серого гранитного парапета перед входом на мост и посмотрел вниз. Стремительное течение завораживало. При взгляде на воду у него мелькнула мысль, что Нева несет свои полные, стремительные воды в Финский залив, сейчас, как и сотню и тысячу лет назад, и как будет нести всегда.

Послышался мерный шум… По мосту шли войска в полном походном снаряжении, с вещмешками, позвякивая манерками. Николай смотрел на них. Войска шли и шли… Они уходили на фронт. Стоявшие рядом женщины украдкой крестили проходивших мимо солдат.

Перейдя на Стрелку Васильевского острова, он окинул взглядом Невскую ширь и подумал: «Петроград столица империи, а Нева – душа города. Ее вода оживляет гранитные набережные, наполняет воздух и душу свежестью». Необъятная ширь Невы в этом месте поражала и радовала одновременно.

Николай, стоя рядом с Ростральными колоннами – великолепным памятником морским победам русского оружия, повернувшись лицом к широкой глади реки, с радостью

ощущал свежий осенний ветер с Невы.