Жизнь Шарлотты Бронте

Теккерей – это Титан разума. Его присутствие и энергия оставляют глубокий интеллектуальный след, но как человека я его не чувствую и не знаю. Все другие ниже его. К некоторым я испытываю уважение и со всеми, надеюсь, обращаюсь достаточно любезно. Разумеется, мне неизвестно, что они подумали обо мне, но мне сдается, что большинство из них ожидало, что я окажусь более броской, экстравагантной, яркой. Кажется, они желали, чтобы мною можно было больше восхищаться и больше меня винить. Я чувствовала себя достаточно раскованно со всеми, кроме Теккерея, а с ним была чудовищно глупа».

Она вернулась в свой тихий дом к своим бесшумным каждодневным обязанностям. Ее отец был весьма склонен поклоняться героям, и он получал явное удовольствие от рассказов о том, что она слышала и кого она видела. В связи с одной из ее поездок в Лондон он пожелал, чтобы она при возможности осмотрела оружейную палату принца Альберта. Не уверена, удалось ли ей это, но она посетила пару больших национальных оружейных палат и потом могла описывать своему отцу суровую стальную броню и блестящие мечи, и на него это производило сильное впечатление. Часто впоследствии, когда он падал духом и когда его неукротимой натурой на время овладевала летаргия старости, она снова с жаром начинала рассказывать о скоплениях странного оружия, которые она видела в Лондоне, пока у него вновь не пробуждался интерес к этому предмету и к нему не возвращался его обычный страстный, воинствующий и рациональный дух.

Глава 5

Ее жизнь в Хауорте была настолько однообразной, что приход почтальона становился событием дня. Но при этом ее ужасал великий соблазн сосредоточить все свои мысли на одном этом моменте и потерять интерес к мелким чаяниям и занятиям, которыми были полны оставшиеся часы. Поэтому она сознательно лишала себя удовольствия писать письма слишком часто, потому что ответы на них (когда она их получала) делали слишком блеклой ее жизнь вне этих мгновений, или же разочарование, когда ответы не приходили, истощало ее энергию, необходимую для выполнения работы по дому.

В этом году зима на севере выдалась тяжелой и холодной; однако это оказало менее заметное влияние на здоровье мисс Бронте, чем обычно, возможно, оттого, что перемена и медицинские советы, полученные ею в Лондоне, сделали свое дело, а возможно, и потому, что к ней приезжала ее подруга, заставившая ее обратить внимание на физическое недомогание, которым она имела обыкновение пренебрегать из-за страха, что ее беспокойство о собственном состоянии передастся отцу. Но она едва ли могла противостоять депрессии, охватившей ее при наступлении годовщины смерти Эмили; все связанные с ней воспоминания были сопряжены со страданием, и в то же время вокруг не происходило ничего, что могло бы отвлечь ее внимание и защитить ее от их разрушительного воздействия. В этот раз, как и во многие другие, она упоминает в своих письмах, что находит утешение в посылаемых ей из Корнхилла книгах.

«Иногда я спрашиваю, что бы я делала без них? Я обращаюсь к ним как к друзьям, они подбадривают меня и помогают скоротать много часов, которые без них показались бы слишком долгими и безутешными. Даже когда мои усталые глаза не позволяют мне продолжать чтение, приятно видеть их на полке или на столе. Я все еще очень богата, и мои запасы далеко не истощены. В последнее время я получила книги от разных друзей. Чтение «Восточной жизни» Хэрриет Мартино[175] доставило мне огромное удовольствие, а в работе Ньюмана о «Душе»[176] я обнаружила глубокий и интересный предмет для изучения. Ты читала этот труд? Он дерзок и, возможно, ошибочен, но он чистый и возвышенный. Мне не понравился «Враг веры» Фроуде[177], я нашла в нем много отвратительного, но все же на некоторых страницах есть проблески истины».

К этому времени «Эйрдейл, Уорфдейл, Колдердейл и Рибблздейл» уже знали, где проживает Каррер Белл. Сравнивая себя со страусом, прячущим голову в песок, она говорила, что зарывалась с головой в вереск на хауортских болотах, но «эта маскировка была самообманом».

Именно так. По всему Вест-Райдингу разнеслась весть о том, что Каррер Белл был не кем иным, как дочерью уважаемого священника из Хауорта, да и саму деревню сотрясала нервная дрожь.