Жизнь Шарлотты Бронте

Вы должны честно написать мне, что Вы думаете о «Городке», когда Вы его прочтете. Я даже описать не могу, как мне хочется услышать какое-нибудь мнение, кроме моего собственного, и как я иногда унывала и даже почти отчаивалась, потому что рядом не было никого, кому я могла бы прочесть хоть строчку и у кого попросить совета. «Джейн Эйр» и две трети «Шерли» были написаны в других условиях. Я так печалилась из-за этого, что не терпела никаких упоминаний о романе. Он еще не окончен, но у меня появилась надежда. По поводу анонимной публикации могу сказать следующее: если сокрытие имени автора способно принести издателям материальный ущерб, сократить заказы и т. п., то я не стану настаивать; но если никакого урона не будет, я буду крайне признательна за скрывающую меня тень инкогнито. Я почему-то очень боюсь рекламы: «Новый роман Каррера Белла» крупными буквами или «Новая книга автора «Джейн Эйр». Однако я вполне осознаю, что это не что иное, как идеализм несчастной затворницы; поэтому Вы обязаны высказаться откровенно… Я буду рада получить «Полковника Эсмонда». Мои возражения по второму тому заключаются в следующем: я думала, что он содержит слишком много истории и слишком мало действия».

В другом письме она так отзывается об «Эсмонде»:

«Третий том мне показался самым ярким, динамичным и интересным. По поводу первого и второго я сочла, что частично они были восхитительны, но отличались тем недостатком, что содержали слишком много Истории и мало Действия. Я придерживаюсь мнения, что художественное произведение должно быть плодом воображения: что реальное должно понемногу проникать на страницы, посвященные идеальному. Обычный домашний хлеб гораздо питательнее и нужнее, чем торт, но кому же понравится, если вместо десерта на стол подадут буханку черного хлеба? Во втором томе автор подает нам вдоволь прекрасного черного хлеба, а в третьем лишь такую его порцию, которая придает плотность, как хлебные крошки в хорошо приготовленном и не слишком калорийном сливовом пудинге».

Ее письмо к мистеру Смиту, излагающее ее мнение об «Эсмонде», которое напомнило мне о только что процитированном отрывке, продолжается следующим образом:

«Вы обнаружите, что «Городок» не затрагивает никаких общественных тем. Я не в состоянии писать книги на злобу дня, не стоит и пытаться. Я также не могу писать книгу ради ее морали. Не берусь я и за филантропическую тематику, хотя я ценю филантропию, и добровольно и искренне покрываю свое лицо вуалью перед такими мощными сюжетами, как тот, что представлен в книге Бичер Стоу «Хижина дяди Тома». Чтобы должным образом справиться с таким великим материалом, его надо долго эмпирически изучать, прекрасно знать его направление и по-настоящему прочувствовать содержащееся в нем зло, но за него не следует браться просто как за деловой проект или коммерческую спекуляцию. Не сомневаюсь, что миссис Стоу ощущала оковы рабства своим сердцем с самого детства, задолго до того, как она решила писать книги. Во всем повествовании чувствуется искреннее, а не наигранное чувство. Помните, что Вы должны быть честным критиком «Городка», и скажите мистеру Вилльямсу не щадить меня. Не то, чтобы я что-либо буду менять, но я хочу знать Ваши с ним впечатления».

Дж. Смиту, эсквайру.

«3 ноября.

Дорогой сэр.