Жизнь Шарлотты Бронте

Она меня подробно расспрашивала о внешности миссис Стоу, и очевидно, мое описание маленькой и хрупкой фигурки автора «Хижины дяди Тома» вполне соответствовало какой-то ее теории. Другая ее теория состояла в утверждении, что никакая иная смесь кровей не производит на свет столь замечательных особей, как интеллектуально, так и морально, как смесь шотландской и английской. Мне помнится также, как она опасалась обвинений в плагиате: роман «Джейн Эйр» был уже окончен, когда она прочла в рассказе миссис Марш «Урод» описание таинственного крика в полночь, от которого кровь леденела в жилах. Кроме того, она говорила, что, прочитав «Соседей», она вообразила, что все решат, будто Джейн Эйр была скопирована ею с Франчески, повествовательницы в рассказе мисс Бремер. Со своей стороны, я не вижу ни малейшего сходства между двумя героинями, о чем я ей так и сказала; но она настаивала, что Франческа – это и есть Джейн Эйр, вышедшая замуж за добродушного «Медведя» в лице шведского хирурга.

Во время наших длительных прогулок мы заходили в жилища разных бедняков; и происходило это не преднамеренно, а случайно. У одного мы одолжили зонтик, у другого укрылись от сильной сентябрьской грозы. Тихую мисс Бронте знали во всех этих домах. За три мили от ее дома для нее сдували пыль со стула с любезной фразой: «Присаживайтесь, мисс Бронте», а она осведомленно расспрашивала об отсутствующих или больных членах семьи. Ее негромкие, нежные слова, пусть и не столь обильные, видимо, воспринимались с благодарностью ее йоркширскими слушателями. А их приветствия, адресованные ей, хотя и грубовато-отрывистые, были искренними и сердечными.

Мы говорили о том, какие разные обстоятельства возникают на жизненном пути. В своей обычной сдержанной манере она поведала, как будто принимая свою теорию за факт, что некоторые люди изначально предназначены для печали и разочарований; что не каждому выпадает, как сказано в Писании, чтобы «межи его прошли по прекрасным местам»; что тем, кому достались более тернистые пути, следует принять это как Божью волю и стараться не ожидать слишком многого, оставляя надежду тем, у кого иная судьба, и культивируя добродетели терпения и смирения. Я придерживалась иного мнения: я полагала, что между человеческими судьбами существует большее равенство, чем ей казалось, что к некоторым счастье и печаль приходят в концентрированном виде как свет или тень (если можно так выразиться), а у других они перемешаны более равномерно. Она улыбнулась и покачала головой, сказав, что она пыталась приучить себя никогда не ожидать никаких удовольствий; что лучше быть смелой и подчиниться с верой; что существует веская причина, о которой мы в свое время узнаем, почему уделом некоторых на земле становятся грусть и разочарование. Лучше признать это и с религиозной верой повернуться к правде лицом.

В связи с этим разговором она сослалась на один до конца не реализовавшийся план, о котором я раньше еще не слышала. В прошлом июле ее друзья (семейная пара с ребенком) соблазнили ее путешествием в Шотландию. Они весело отправились в путь. Она особенно радовалась, ведь Шотландия была тем любимым краем, который глубоко проник в ее воображение, а до сих пор она видела краем глаза лишь один Эдинбург. Однако на первой же остановке после Карлайла годовалый младенец занемог; обеспокоенные родители вообразили, что недомогание вызвано непривычным питанием, и понеслись назад в свой йоркширский дом с той же прытью, с какой за два или три дня до этого они отправлялись в путешествие на север в предвкушении приятного месяца.

Мы расстались, уверяя друг друга в желании и в будущем часто доставлять себе удовольствие от общения. Мы договорились, что, когда ей захочется оживления, а мне покоя, мы сообщим об этом и соответственно посетим друг друга.

Я знала, что в это время у нее был повод для беспокойства. Узнав о его сути, я могла лишь искренне восхищаться ее терпением и покорностью воле отца.

Вскоре после моего отъезда из Хауорта она направилась к мисс Вулер, находившейся в Хорнси. Время в компании этой подруги, чьим обществом год от года она дорожила все больше, прошло тихо и радостно.

Мисс Вулер.

«12 декабря 1853.