Жизнь Шарлотты Бронте

То, что я Вам посылаю, представляет собой вступительную часть более длинного произведения, в котором я попытался изобразить борьбу сильных страстей и слабых принципов с полетами воображения и глубокими чувствами и которое заканчивается тем, что с переходом от юности к зрелости злые деяния и краткие удовольствия приводят человека к умственным терзаниям и физическому упадку. Послать Вам всю вещь целиком было бы издевательством над Вашим терпением. То, что Вы имеете перед глазами, не претендует на большее, чем описание ребенка, одаренного живым воображением. Но прочтите это, сэр, и, как Вы осветили бы дорогу идущему в кромешной тьме (ведь Вы же цените Вашу сердечную теплоту), пошлите мне ответ, даже если он будет состоять из одного слова, говорящего мне, должен ли я продолжать писать или прекратить раз и навсегда. Простите мне неуместную горячность, но я не могу в этом деле сохранять хладнокровие, и примите мои изъявления искреннего уважения.

Ваш преданный слуга

П. Б. Бронте».

Посланные стихи кажутся мне ни в коей мере не сопоставимыми с отдельными пассажами письма, но так как каждый предпочитает судить сам, я копирую шесть начальных строф, что составляет примерно треть всего текста и далеко не худшую его часть.

Там, где царит во славе Он,
Так ярок звездный небосклон
И Рай сияньем осенен —
О, быть бы там сейчас!

И на заре пред Рождеством

Мне не дано забыться сном:
Лежу я, думая о том,
Как умер Он за нас.

Как часто в час холодный, ранний

Я просыпаюсь от рыданий:
Во сне вкусив Его страданий
Неведомый предел.

Мне часто говорила мать,

Не забывая приласкать:
На мне есть Вечности печать,
А жизнь – не мой удел.

Давно уж мне прочерчен путь

В чертог на небесах,
Осталось с глаз слезу смахнуть
И обороть мой страх.

И лечь среди могильных плит

И там, в юдоли сна,
Следить, как над землей царит
Владычица-луна[69].

Вскоре по возвращении в Дьюсбери-Мур Шарлотта была расстроена известием, что ее подруга Э., вероятно, покинет эти края на довольно длительное время.

«20 февраля.

Что же я буду без тебя делать? На сколько мы расстаемся? Почему нам преграждают путь к общению? Ах, эти непостижимые происки судьбы. Мне необходимо быть с тобой, так как мне кажется, что несколько дней или недель, проведенные в твоей компании, чрезмерно усилят мое наслаждение теми чувствами, которые я так недавно начала ценить. Ты первая указала мне путь, по которому я столь робко пытаюсь следовать, и вот теперь, не имея тебя рядом, я должна печально продвигаться в одиночестве. Зачем нас разлучают? Должно быть, потому, что нам грозит слишком полюбить друг друга – и забыть о Творце, поклоняясь творению. Вначале я не могла сказать: «Да будет воля Твоя!», я восставала, но знала, что неправильно питать такие чувства. Оставшись на мгновение в одиночестве сегодня утром, я страстно молилась, чтобы мне было дано смириться с любой волей Господа, даже если она будет гораздо более суровой, чем теперешнее разочарование, и вот с того момента я чувствую себя спокойнее и смиреннее, а значит, и счастливее. В прошлое воскресенье я взяла Библию в мрачном состоянии духа: я начала читать, и меня охватило чувство, которое я не испытывала уже долгие годы – то приятное ощущение покоя, подобное тому, которое посещало меня в раннем детстве, когда летними воскресными вечерами я стояла у открытого окна, читая жизнеописание одного французского дворянина, достигшего более чистого и высокого уровня святости, чем то, которое когда-либо было известно со времен ранних мучеников».