Жизнь Шарлотты Бронте

Мисс Бренуэлл не подозревала, что вокруг нее происходит брожение невостребованных талантов. Она не была наперсницей своих племянниц, что естественно для человека настолько старше по возрасту, однако их отец, передавший им немалую толику авантюризма, осознавал их способности, на которые мисс Бренуэлл не обращала никакого внимания, однако не распространялся об этом. После племянника ее любимицей была послушная задумчивая Энн. Мисс Бренуэлл ухаживала за ней с самого ее рождения; девочка всегда была терпеливой и сговорчивой, безропотно подчиняясь оказываемому на нее время от времени давлению, даже когда оно причиняло ей страдания. Совсем не так вели себя ее старшие сестры – когда их возмущала несправедливость, они открыто высказывали свое мнение. В такие моменты Эмили протестовала так же активно, как Шарлотта, хотя и не столь часто. Но в принципе, несмотря на то, что поведение мисс Бренуэлл не всегда отличалось благоразумием, они с племянницами сосуществовали довольно мирно, и хотя время от времени их раздражали мелкие придирки, она все же внушала им искреннее уважение и немалую любовь. Кроме того, они были ей благодарны за многие привычки, которые она им привила и которые со временем стали их второй натурой: порядок, рациональность, опрятность, превосходное владение всеми видами домоводства, безукоризненная пунктуальность и соблюдение законов времени и места – ценность всего этого, по словам Шарлотты, они сами смогли осознать впоследствии. Учитывая их импульсивную натуру, то, что они приучились к негласному подчинению внешним правилам, пошло им на пользу. Жители Хауорта уверяли меня, что они могли определить, чем заняты обитатели пасторского дома в каждый час дня – да нет, в каждую минуту. В определенное время девочки обычно занимались шитьем в спальне своей тетушки – в том самом помещении, которое в былые времена, пока они не обогнали ее по всем наукам, служило им классной комнатой; в определенные (ранние) часы они принимали пищу; от шести до восьми мисс Бренуэлл читала вслух мистеру Бронте; ровно в восемь все собирались у него в кабинете на вечернюю молитву, а к девяти он сам, мисс Бренуэлл и Тэбби были уже в постели, предоставляя девочкам свободу шагать из угла в угол по гостиной (подобно неугомонным зверькам), обсуждая планы и делясь соображениями о будущем.

В ту пору, о которой я пишу, их заветным желанием было открыть школу. Им казалось, что при некоторой изобретательности и незначительных перестройках небольшое количество учениц, от четырех до шести, можно будет обучать в пасторском доме. Единственной открытой перед собой стезей они считали учительствование. К тому же, по крайней мере Эмили, видимо, не смогла бы жить далеко от дома, да и другие девочки страдали по той же причине. Поэтому проект организации школы казался им наиболее желанным. Но он требовал определенных расходов, которые тетя не одобряла. Им не у кого было занять необходимые средства, кроме мисс Бренуэлл, которая отложила некоторую сумму, в будущем предназначенную для племянника и племянниц, но рисковать своими сбережениями она не желала. Но все же план по открытию школы был самым главным, и в зимние вечера 1839–1840 гг. они говорили в основном о необходимых перестройках в доме и о том, как найти наилучший способ убедить тетю в разумности их проекта.

Эти заботы весьма тяготили их в течение долгих месяцев мглы и безотрадной погоды. Вести от далеких друзей тоже не радовали. В январе 1840 года Шарлотта узнала о смерти своей бывшей ученицы, которая была одноклассницей Энн в ту пору, когда обе сестры находились в Роу-Хед. Девочка эта сильно привязалась к Энн, которая в свою очередь питала к ней нежные чувства. День, когда пришло известие о смерти этого юного существа, был очень печальным. 12 января 1840 года Шарлотта пишет:

«Твое письмо, которое я получила этим утром, было полно грустных новостей. Значит, Энн С. умерла. Когда я видела ее в последний раз, она была юной, прелестной и счастливой девочкой, а сейчас «после треволнений жизни» она «может спать спокойно»[82]. Я никогда ее больше не увижу. Это печальная мысль, она ведь была сердечным, нежным существом, и я любила ее. Где бы на свете я сейчас ее ни искала, найти ее нельзя, так же как цветок или листочек, увядший двадцать лет назад. Подобная утрата дает представление о чувстве, которое испытывают те, кто видел смерть одного друга за другим, и которым предстоит закончить свой путь в одиночестве. Но слезы не помогут, и я стараюсь не роптать».