Жизнь Шарлотты Бронте

Дом не очень большой, но чрезвычайно удобный и хорошо устроенный, с приятным и обширным парком. Соглашаясь на эту работу, я пожертвовала зарплатой во имя комфорта – я имею в виду под этим не хорошее питание и напитки, тепло очага или мягкую постель, а окружение веселых людей, чьи ум и сердце отлиты не из свинца и вытесаны не из мрамора. Мое вознаграждение на самом деле не превосходит 16 фунтов в год, хотя номинально оно составляет 20 фунтов стерлингов, но из этой суммы вычитаются расходы на стирку. У меня двое подопечных, девочка восьми лет и шестилетний мальчик. Что касается родителей, то ты не будешь ожидать обстоятельного отчета об их характерах, если я скажу тебе, что приехала сюда только вчера. У меня нет способности с первого взгляда оценить человека. Перед тем как я рискну высказать суждение о чьем-либо характере, я должна рассмотреть его под различным освещением и в разных ракурсах. Поэтому все, что я могу сказать, это то, что и мистер и миссис Х. кажутся хорошими людьми. У меня пока не было причин жаловаться на недостаток деликатности или любезности. Ученики мои – бешеные и невышколенные, но очевидно довольно добродушные. Хотелось бы и в следующий раз написать тебе нечто подобное. Я искренне желаю угодить им и буду стараться этого добиться. Если мне удастся хотя бы почувствовать, что я удовлетворяю их требованиям, и если при этом мне удастся сохранить здоровье, я думаю, что буду в меру счастлива. Но никто, кроме меня, не может сказать, как тяжела для меня работа гувернантки – ведь никто, кроме меня, не представляет себе, как весь мой разум и моя природа противятся этому занятию. Не думай, что я не виню себя из-за этого и не пытаюсь победить это чувство всеми возможными способами. Моими главными препятствиями являются вещи, которые тебе покажутся относительно тривиальными. Мне очень сложно противостоять грубой фамильярности детей. Мне очень тяжело о чем-либо просить госпожу или слуг, как бы мне этого ни хотелось. Мне легче переносить величайшее неудобство, чем пойти на кухню и попросить, чтобы его устранили. Я дура. Клянусь небом, я никак не могу с собой совладать!

Теперь ты можешь мне сказать, так ли неприлично гувернантке просить разрешения, чтобы ее навестили друзья. Я не имею в виду, чтобы они остались, но просто заехали на час или два? Если это не будет совершенно непристойным, я настойчиво прошу тебя изыскать какой-нибудь способ показать мне свое личико. И все же я чувствую, что мое требование очень глупое и почти неисполнимое, а ведь это всего в четырех милях от Б.!»

«21 марта.

Ты должна извинить мой очень краткий ответ на твое столь желанное письмо, но я чрезвычайно занята. Миссис X. ожидала, что я буду много шить. Из-за детей, которые требуют максимум внимания, днем мне мало удается заниматься шитьем. Поэтому я вынуждена посвящать этому занятию вечера. Пиши мне почаще очень длинные письма. Это будет хорошо для нас обеих. Это место гораздо лучше, чем N., но видит Бог, мне надо порядочно поработать над собой, чтобы относиться к делу со всей душой. Твои слова меня немного приободрили. Мне бы хотелось всегда поступать по твоему совету. Меня терзает тоска по дому. Мистер Х. мне очень нравится. Дети слишком избалованы и, следовательно, иногда ими трудно управлять. Приезжай, приезжай, приезжай же навестить меня. Неважно, будет ли это нарушением этикета. Приезжай, даже если ты сможешь побыть со мной только час. И не говори больше, что я тебя бросила, дорогая моя, я не могла бы себе этого позволить. Не в моей натуре жить в этом тоскливом мире без симпатии и привязанности, которые мы столь редко находим. Это слишком великое сокровище, чтобы, раз приобретя его, так бездумно от него отмахнуться».

Проведя на своем новом месте всего несколько недель, мисс Бронте получила возможность убедиться в доброте своих работодателей. Мистер Х. написал ее отцу и пригласил его как можно скорее приехать познакомиться с новым жилищем его дочери и провести с ней здесь неделю, а миссис Х. выразила превеликое огорчение тем, что одна из подруг мисс Бронте подъехала к дому, чтобы передать ей пакет или письмо, но не зашла внутрь. Так она поняла, что все ее друзья смогут беспрепятственно к ней приезжать и что отца ее примут с особой радостью. Она с благодарностью воспользовалась проявленной к ней добротой, написав своей подруге, чтобы та ее посетила, и последняя так и поступила.

«Июнь 1841.