Жизнь Шарлотты Бронте

Он рассказал, что однажды тем летом (когда сестры Бронте уже проучились у него около четырех месяцев) он прочитал им знаменитый литературный портрет Мирабо, написанный Виктором Гюго, «но на моем занятии я ограничился тем, что касалось Оратора Мирабо. После анализа этого отрывка, рассматриваемого прежде всего с точки зрения глубины, композиции и того, что можно было бы определить как костяк, было написано два портрета, которые я Вам предлагаю». Он добавил, что обратил их внимание на недостаток в стиле Виктора Гюго, состоящий в чрезмерности замысла, но в то же время указал им на невероятную красоту его выразительных «нюансов». Затем он распустил их, дав задание найти объект для литературного портрета. Этот выбор господин Эже всегда оставлял за ними: ведь «необходимо, – заметил он, – перед тем, как сесть и начать писать о каком-либо предмете, иметь на его счет свои собственные мысли и чувства. Я не могу знать, на что отзывается ваше сердце и ум. Это я предоставляю вам самим». Вряд ли нужно говорить, что комментарии на полях сделаны господином Эже, Шарлотте принадлежат слова, выделенные курсивом, вместо которых он предлагает иные варианты, приведенные в скобках.

ПОДРАЖАНИЕ

31 июля 1842

Портрет Пьера Отшельника

Шарлотта Бронте

КОММЕНТАРИИ НА ПОЛЯХ, СДЕЛАННЫЕ ГОСПОДИНОМ ЭЖЕ

Почему удалено?

грехи всей династии

эта деталь относится только к Пьеру

необязательно, ведь Вы пишете по-французски

Вы начали говорить о Пьере, Вы уже вошли в тему, продолжайте двигаться к цели

Необязательно, ведь это иллюзия

Время от времени на земле появляются люди, предназначенные [которым суждено] стать орудием великих перемен, нравственных либо политических. Иногда это завоеватель, Александр или Атилла, проносящийся подобно урагану и очищающий моральную атмосферу так, как гроза очищает атмосферу физическую; иногда это революционер, Кромвель или Робеспьер, который искупляет через короля всю династию; иногда это религиозный энтузиаст наподобие Магомета или Пьера Отшельника, который одним движением мысли вздымает целые народы, выкорчевывает их и переносит в иные области, населяя Азию выходцами из Европы. Пьер Отшельник был дворянином из Пикардии, во Франции, почему же он не провел свою жизнь как иные дворяне, его современники, – в застольях, на охоте, в постели, не беспокоясь о Саладине или сарацинах? Не потому ли, что определенные натуры обладают неукротимым жаром [жаром деятельности], который не позволяет им оставаться без действия, который принуждает их двигаться во имя проявления мощных способностей, которые даже во сне готовы, подобно Самсону, разорвать связывающие их путы?

Пьер выбрал военную стезю; если бы его жар был такого рода [если бы он обладал лишь этим вульгарным жаром], порождаемым его крепким здоровьем, он был бы [стал бы] доблестным воякой, не более того; но его жар был духовного порядка, его пламя было чистым и поднималось к небесам.

Без сомнения [Как известно], в молодости Пьером владели бурные страсти [Пьер был во власти бурных страстей]; сильные натуры чрезмерны во всем, они не знают меры ни в добре ни в зле; и вот Пьер прежде всего жадно искал славы, которая увядает, и удовольствий, которые обманывают, но он вскоре сделал открытие [вскоре он осознал], что преследовал лишь иллюзию, которой он никогда не достигнет; и он вернулся к истоку, начав жизнь заново, но в этот раз он уклонился от широкого пути, ведущего к погибели, и пошел по узкой дорожке, ведущей к вечной жизни; из-за того что [так как] путь был долгим и трудным, он отбросил шлем и оружие воина и облачился в монашеские одеяния. За военной жизнью последовала монашеская жизнь, ведь противоположности сходятся, и у искреннего человека искреннее раскаяние ведет за собой [рука об руку] суровость и покаяние. [И вот Пьер стал монахом!]

Но в Пьере [в нем] был сокрыт принцип, который не давал ему долго оставаться в пассивном состоянии, его мысли, какого [какого бы] предмета они ни касались, не могли быть ограниченны; ему не хватало того, что сам он был религиозным человеком, что сам он был уверен в реальности Христианичества (sic), ему было нужно, чтобы вся Европа и вся Азия разделяли его убеждения и провозглашали веру Креста. [Ревностная] Набожность, возвышенная Гениальностью, питаемая Уединением, порождает нечто вроде вдохновения в душе [вдохновляет душу], и как только он оставил свою келью и вновь пришел в мир, он как Моисей имел на лбу отпечаток Божественного, и все [каждый] признали в нем истинного апостола Креста.