Жизнь Шарлотты Бронте

Сестры Бронте приехали в Брюссель с намерением прожить там шесть месяцев или же до начала grandes vacances[115] в сентябре. В это время занятия в школе прекращались на шесть недель или два месяца, что казалось удачным моментом для их возвращения. Но предложение, о котором говорится в процитированном письме, изменило их планы. Кроме того, им было приятно осознавать, что они успешно овладевают всеми знаниями, к которым они так стремились. Они также были рады иметь компанию многолетних близких по духу друзей; редкие встречи с ними доставляли им несказанное утешение, доступное странникам в чужой стране – обсуждение сведений, полученных каждым из дома, воспоминания о прошлом или обмен планами на будущее. Мери с сестрой – яркой, веселой, обожающей танцы Мартой – были «пансионерками с гостиной»[116] в заведении, находящемся сразу за чертой города. А кузены этих подруг жили в Брюсселе[117]; в их доме Шарлотта с Эмили всегда были желанными гостями, хотя из-за их неодолимой застенчивости об их лучших качествах так никто и не узнал, и большую часть времени они молчали. В течение долгих месяцев они проводили с этой семьей каждые выходные, но и к концу этого периода Эмили оставалась столь же закрытой для своих друзей, как и вначале. А Шарлотта была слишком слаба физически (как выразилась Мери) для того, чтобы «собраться с силами» и высказать иное или противоположное мнение, и поэтому она вела себя почтительно и всегда поддакивала, что странным образом противоречило их представлениям о ее замечательных талантах и решительном характере. Сестры Т. и сестры Бронте могли рассчитывать встречаться в этом доме довольно часто. Была там и еще одна английская семья, в которой Шарлотта скоро стала дорогим гостем и где, я полагаю, она чувствовала себя более раскованно, чем у госпожи Дженкинс или у друзей, о которых я только что написала.

Один английский врач, у которого было много дочерей, поселился в Брюсселе ради их образования [118]. Он поместил их в школу госпожи Эже в июле 1842 года, менее, чем за месяц, до начала grandes vacances 15 августа. Чтобы максимально использовать время и привыкнуть к языку, сестры-англичанки ежедневно во время каникул приходили в пансион на улице Изабеллы. Там, кроме Бронте, осталось еще шесть или восемь пансионерок. Сестры Бронте находились там постоянно, ничто не скрашивало их монотонную жизнь, как мог бы скрасить изредка проведенный с друзьями день; однако с неистощимым прилежанием они посвящали себя различным занятиям. Новичкам их положение в школе показалось аналогичным категории «пансионерок с гостиной». Они выполняли задания по французскому, рисованию, немецкому и литературе для разных учителей; к этим занятиям Эмили добавила музыку, которую она знала настолько хорошо, что даже давала уроки трем младшим сестрам моего собеседника.

В школе было три класса. В первом училось от пятнадцати до двадцати учениц; во втором в среднем шестьдесят – все иностранки, за исключением сестер Бронте и еще одной ученицы, а в третьем было двадцать-тридцать человек. Первый и второй классы занимали длинное помещение, разделенное деревянной перегородкой; в каждой его части помещалось четыре длинных ряда парт, а в конце находилась эстрада, или кафедра, для учителя. На последнем ряду, в самом тихом уголке сидели рядом Шарлотта с Эмили, настолько погруженные в свои занятия, что они не замечали ни шума, ни движения вокруг них. Занятия проходили с девяти до полудня, когда начинался перерыв на обед и пансионерки и полупансионерки – кажется, всего тридцать две девочки – шли в столовую (помещение с двумя длинными столами, над каждым из которых висела масляная лампа). Там они ели хлеб с фруктами, а экстерны, или ученицы утренней смены, приносившие с собой завтрак, направлялись с ним в сад. С часу до двух занимались рукоделием – при этом одна ученица в каждой комнате читала вслух из какой-нибудь развлекательной книжки; а с двух до четырех возобновлялись уроки. В четыре уходили экстерны, а оставшиеся девочки обедали в столовой, где во главе стола восседали господин и госпожа Эже. С пяти до шести полагался отдых, с шести до семи – подготовка к урокам, а после этого, к ужасу Шарлотты, следовало lecture pieuse[119]. В редких случаях приходил сам господин Эже и заменял книгу на более увлекательную. В восемь предлагалась легкая закуска, состоявшая из воды и pistolets (вкуснейших брюссельских булочек), немедленно за которой следовали молитва и сон.

Главная спальня располагалась над длинной классной комнатой. С обеих сторон стояло шесть или восемь узких кроватей, каждая была скрыта за занавесом с фалдами; длинный сундук под кроватью использовался для хранения одежды, а между кроватями находился умывальник с кувшином, тазиком и зеркалом. Кровати двух мисс Бронте были в самом конце спальни, они были настолько удалены и изолированы, как будто находились в отдельном помещении.