Жизнь Шарлотты Бронте

Магомет не взбудоражил так вялые народы Востока, как Пьер взбудоражил суровые народы Запада; его красноречие должно было обладать почти чудотворной силой, которая могла убедить [чтобы убедить] королей продать свои королевства во имя того, чтобы [для того, чтобы] достать [приобрести] оружие и солдат и помочь [предоставить их] Пьеру в его священной войне, которую он хотел начать против неверных. Сила Пьера Отшельника совсем не была физической, ведь природа, или иначе говоря, Бог, беспристрастен, распределяя свои дары; одного из своих детей он наделяет грацией, красотой, телесным совершенством, а другого духом и нравственным величием. Итак, Пьер был низкорослым и имел малоприятную физиономию, но он обладал такой отвагой, таким упорством, такой силой чувств, которые уничтожают любое сопротивление и которые превращают волю одного человека в закон для всего народа. Чтобы составить себе правильное представление о влиянии, которое этот человек оказывал на характеры [вещи] и идеи своего времени, нужно представить его себе в двойном качестве пророка и воина среди крестоносцев; бедный отшельник, облаченный в бедное [скромное] серое одеяние, более могуществен, чем король; он окружен толпой, не видящей ничего, кроме него, а он сам не видит ничего, кроме неба; его губы, кажется, обращаются к небу: «Я вижу Господа и ангелов, я отворотился от земли!»

В этот момент [но это] бедное серое одеяние [ряса] для него как плащ Ильи; оно окружает его вдохновением; он [Пьер] видит будущее; он видит освобожденный Иерусалим; [он видит] избавление святого Гроба Господня; он видит, как с Храма срывают серебряный полумесяц, а вместо него воздвигаются Хоругвь и багряный Крест; и не только сам Пьер видит все эти чудеса, но он открывает на них глаза всем тем, кто его окружает, он оживляет надежду и отвагу во [всех этих телах, изнуренных усталостью и лишениями]. Битва начнется лишь завтра, но победа решена с вечера. Пьер дал слово, и крестноносцы верят его слову, как израильтяне верили слову Моисея и Иисуса Навина»[112].

Эмили для своего литературного портрета решила изобразить Гарольда накануне битвы под Хейстингом[113]. Мне кажется, что ее devoir превосходит сочинение Шарлотты по полету воображения и абсолютно равен ему в том, что касается языка, и это необычайно и замечательно, учитывая, как мало у них было практических знаний по французскому, когда они приехали в Брюссель в феврале, и что они писали без помощи словаря и грамматики. Мы еще оценим сделанные Шарлоттой за год успехи в области стилистической легкости и изящества.

Так как выбор предмета оставался за ней, она часто брала персонажей и эпизоды из Ветхого Завета, и все ее сочинения свидетельствуют о том, как хорошо она была с ним знакома. Живописность и цвет (если можно так выразиться), величие и размах библейских сказаний производили на нее глубокое впечатление. По словам господина Эже, «Библия была ее хлебом насущным». После того как она прочитала поэму Делавиня[114] о Жанне д’Арк, она выбрала для описания «Видение и смерть Моисея на горе Небо», и, просматривая это devoir, я была весьма поражена парой замечаний господина Эже. После описания в минорной и простой манере тех обстоятельств, при которых Моисей простился с израильтянами, ее воображение разыгралось, и она в благородном порыве устремилась изображать славное будущее избранного народа и его грядущее процветание, открывшееся ему в пророческом видении в тот момент, когда он глядит вниз на Землю обетованную. Однако, не дойдя и до середины этого яркого описания, она прерывает себя на мгновение, чтобы обсудить сомнения, которым подверглись чудесные предания Ветхого Завета. Господин Эже замечает: «Приступая к описанию, сперва надо придерживаться сдержанного, прозаического языка, но, пришпорив воображение, не следует подчинять его рациональному началу». В видении Моисея появляются девушки, вечерней порой ведущие свои стада на водопой, и, судя по описанию, их украшают венки. В этом месте сочинительнице напоминают о необходимости придерживаться некоторого правдоподобия: Моисей со своего возвышения мог видеть горы и равнины, группы девушек и стада, но вряд ли мог различить детали их платья или головные уборы.