Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 1

В результате деятельности Вселенских соборов право рукоположения митрополитов было закреплено за константинопольским патриархом. В двадцать восьмом каноне четвертого Вселенского собора говорится о назначении митрополитов константинопольской патриархии следующее: «…только митрополиты Понтийского, Асийского и Фракийского округа и, кроме того, епископы у иноплеменников вышепоименованных округов да рукополагаются от вышеупомянутого святейшего престола святейшей константинопольской церкви».

Как следует из канонов, иерархическая организация православной церкви окончательно сложилась лишь к четвертому Вселенскому собору в Халкидоне (451 год). На нем определились три категории священнослужителей: патриарх, митрополит, епископ. Их статус выявился не сразу. Сначала из епископов выделились митрополиты, как епископы больших городов, а уже затем патриарх объединил под своей властью несколько митрополитов.

Изначально русский митрополит подчинялся церковным канонам, выработанным византийским законодательством. Однако применение канонов и императорских законов к жизни русского общества создавало много затруднений. По отношению к русскому праву те и другие источники представляли более новизны, чем противоречий, устанавливая такие отношения, которых не знала русская жизнь или не считала доступными юридической нормировке. Русь, например, не понимала, как может быть поводом к судебному иску брань, не причиняющая ни личного, ни имущественного вреда. Поэтому церкви приходилось более созидать, чем реформировать, более бороться с юридическим непониманием, чем с юридическими предрассудками. Это и определило ее образ действий. Она не столько противодействовала встреченному на Руси порядку, сколько приноравливалась к нему; терпеливее относилась к положительным порокам, чем к отрицательным недостаткам; ее более огорчало равнодушие к новому, чем упорство в старине (Ключевский В.О. История сословий в России).

Каноническое правило, устанавливающее единоличное поставление патриархом митрополитов, совсем иначе формулируется в Апостольских правилах. В первом из них говорится: «Епископа да поставят два или три епископа». Соответственно, возникает вопрос, какими же нормами руководствовались в церковной иерархии при избрании русских митрополитов? В этом отношении характерен спор церковных иерархов, описанный в Ипатьевской летописи, который и предшествовал избранию местного епископа Клима в митрополиты в 1147 году. Собравшиеся епископы начали сомневаться, имеют ли они право выбирать митрополита без патриаршего благословения. Но епископ Черниговский Онуфрий возразил, что, напротив, епископы могут избирать своего главного епископа, то есть митрополита, «аз сведе, достоить ны поставите, а глава оу нас есть святаго Климента, якоже ставять Греци рукою святаго Ивана». Первое мнение основывалось на каноне Вселенского собора, второе – на первом апостольском правиле. Хотя эти нормы отражали этапы становления церковного права, и та и другая являлись действующими и применялись в одинаковой степени, ведь формально Вселенский собор только развивал Апостольские правила, но никак их не отрицал. В результате дискуссии иерархи признали правильным следовать Апостольским правилам, и епископ Клим был избран митрополитом.

Русские князья познакомились с Кормчею, и сообразно с ней они должны были устанавливать у себя степени подчинения церковному суду и указывать границы церковного ведомства. Плодом этого были дошедшие до нас уставы о церковных судах Владимира, Ярослава и др. В Кормчей князья нашли, кроме церковных законов, еще и гражданские – и из них узнали, что у образованных народов было мирское письменное законодательство. Из Кормчей они узнали, как устанавливались права, обустраивающие гражданскую жизнь, что почиталось преступлением и как преступление наказывалось.

Основанием для внутреннего церковного управления служил Номоканон, несомненно, существовавший у нас в славянском переводе, потому что из него делали заимствования в свои уставы наши князья, правила его цитировали в своих сочинениях русские авторы, например, Феодосий Печерский и Кирик. Кроме болгарского перевода древнейшей редакции Номоканона Иоанна Схоластика (VI века), на Руси употреблялись списки Кормчей, содержавшие в себе Номоканон, известный под именем Фотиева. Однако в этом источнике Номоканон был еще в неполной до Фотиевой редакции и без толкований.