Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 1

Как показывает исследование А.С. Львова, в языке «Речи философа» сохраняются элементы моравского и болгарского языков. Это значит, что возникла она в Великой Моравии, а на Русь попала через Болгарию. «Речь» содержит апокрифические черты, отличающие ее содержание от канонического текста Библии. От основного текста летописи «Речь» обособляется и своей хронологией (дата рождения Христа в ней – 5500 год). В ряде случаев появляется «Сатана» вопреки библейскому тексту. Сатана радуется «проклятию земли», учит Каина, как убить брата. Апокрифическим является рассказ о двух птицах, научивших Адама и Еву обряду погребения, и т. д.[106].

В завершение беседы философ показал Владимиру завесу, «на которой написано было судилище Господне; направо указал ему на праведных, в веселии идущих в рай, а налево – грешников, идущих на мучение. Владимир же, вздохнув, сказал: «Добро тем, кто справа, горе же этим, слева». Философ же сказал: «Если хочешь стать с праведниками, то крестись». Владимиру же запала в сердце мысль эта, и сказал: «Подожду еще немного», – желая разузнать о всех верах. И дал ему Владимир многие дары и отпустил его с честию великою».

Беседа с греческим философом произвела на Владимира неизгладимое впечатление, и он решил посоветоваться со своими приближенными, о чем в ПВЛ сказано под 987 годом. Князь Владимир держит совет со своими боярами: «Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: «Приходили ко мне болгары, говоря: прими закон наш. Затем приходили немцы и хвалили свой закон. Затем пришли иудеи. После всех пришли греки, хуля все законы, а свои восхваляя, и многое говорили, рассказывая о начале мира, о бытии всего мира. Мудро говорят они, и чудно слышать их, и каждому любо их послушать. Рассказывают они и о другом свете: если кто, говорят, перейдет в нашу веру, то, умерев, снова восстанет и не умереть ему вовеки. Если же иной закон примет, то на том свете гореть ему в огне. Что же вы к уму приложите, что ответите?» И сказали бояре и старцы: «Знай, князь, своего никто не бранит, но хвалит. Если хочешь лучше разузнать, то есть у тебя мужи, пошли их, пусть проведают, у кого какая служба и кто как служит Богу». И понравилась речь их князю и всем людям».

Желание богоугодной жизни, стремление найти неложный путь к Богу – единственный побудительный мотив Владимира. Чрезвычайно показателен рассказ послов, возвратившихся после испытания вер. «Ходили к болгарам». Мусульмане отвергнуты, ибо «увидели их скверные дела и поклонение в мечети», «и нет в них веселия, только печаль и смрад великий. Не добр закон их». «И пришли мы к немцам, и видели в храмах многие их службы», католики отвергнуты из-за того, что у них «красоты никакой не видели».

Речь идет, конечно, не о мирском «веселье» – его у мусульман не меньше, чем у кого-либо иного, и не о житейской «печали». Речь идет о живом религиозном опыте, полученном послами. Они искали то веселие, о котором говорит Псалмоневец: «Вонми гласу моления моего, Царю мой и Боже мой… И да возвеселятся вси, уповающие на Тя, во век возрадуются: и вселишься в них, и похвалятся о Тебе любящие имя Твое» (Пс 5:3; 12). Это веселие и радость богоугодного жития – тихие, немятежные, знакомые всякому искренне верующему православному человеку по умилительному личному опыту, не объяснимому словами. Послы ощутили в мечети вместо этого веселия печаль – страшное чувство богооставленности и богоотверженности, свидетельствуемое словами Пророка: «Увы, язык грешный, людие исполнени грехов, семя лукавое, сынове беззакония – остависте Господа… Что еще уязвляетеся, прилагающе беззаконие, всякая глава в болезнь и всякое сердце в печаль…» (Ис.1:4–5).

Посетив католиков, послы поразились не отсутствием вещественной красоты – хотя по красоте и пышности католическое богослужение не идет ни в какое сравнение с православным. Здоровое религиозное чутье безошибочно определило ущербность католицизма, отсекшего себя от соборной совокупности Церкви, от ее благодатной полноты. «Се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе», – свидетельствует Священное Писание. Отсутствие этой красоты и почувствовали благочестивые послы. Тем разительней был для них контраст от присутствия на литургии в соборе Святой Софии в Царьграде. «И пришли мы в Греческую землю и ввели нас туда, где служат они Богу своему, и не знали – на небе или на земле мы: ибо нет на земле такого зрелища и красоты такой и не знаем, как рассказать об этом, знаем мы только, что пребывает там Бог с людьми, и служба их лучше, чем в иных странах. Не можем забыть красоты той, ибо каждый, кто вкусит сладкого, не возьмет потом горького. Так и мы не можем уже оставаться прежними».