Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 1

Воин на своем пути должен быть в постоянной готовности вступит в бой. Он должен обладать умением побеждать врага, но должен быть готовым и на смерть. Ведь и ныне уже возгорается ужасная брань. Потому не сиди дома, но пойди и сражайся; если и падешь на поле брани, в ту же минуту оживешь. Если и в видимых сражениях, идущий на смерть, славнее других и считается непобедимым, и для врагов особенно страшен, хотя царь, за которого он поднимает оружие, и не силен воскресить его по смерти. Предающий душу – жизнь свою на смерть обретет ее не потому, что не скоро побежден будет, а потому, что если и падет, приобретет для нее лучшую вечную жизнь. Жизнь отдать значит быть готовым пожертвовать всем для того, чтобы тот жил, кого мы любим. Не совпадает ли это с тем, что мы исповедуем при крещении. Когда мы вслушиваемся в слова апостола Павла к римлянам о том, что мы умираем с Христом для того, чтобы воскреснуть с Ним, что в нас должно умереть, то есть превратиться в прах всё, что мешает нам стать образом Божиим во славе, во всей красоте, к которой мы призваны. Поэтому вера в человека нас обязывает, она не дает нам права жить небрежно под тем предлогом, что Бог в нас верит, так же как не имеем мы права жить безответственно по отношению к человеку, который нам доверяет, нас любит, который в нас верит. Но если Бог может верить в нас, то мы имеем не только право, – мы обязаны верить в себя и верить друг в друга, потому что то, что относится к одному человеку, к каждому из нас, относится одновременно и ко всем нам и в целости, и в отдельности. На этом должно строиться человеческое общество, которое называется Церковью, являющееся зачатком человечества в целом, каким оно должно стать.

Считается, что для спасения человека недостаточно одного аскетического следования заповедям Христа. Необходимо, чтобы деяния человека были полезны другим людям, общественно значимы. Лишь перед теми откроются «врата небесные», кто сознательно творит добрые дела, приносит благо ближним, ибо само неведение, отрицание добра «злое есть согрешение».

Духовно-нравственное служение – это служение, в первую очередь, основанное на любви. Любовь, как одна из форм духовно-практической активности человека, представляет собой сложное и многогранное явление. Любовь есть, прежде всего, принесение даров – любящий приносит свои силы, свое время, себя в дар тому, кого любит, он посвящает ему свою жизнь. Любовь по своей сути носит жертвенный характер, она есть жертвенное служение Богу и людям. Любовь есть мирная жертва, принесение ценностей, которыми располагает любящий в дар любимому, любимой. Духовно-нравственное служение, как деятельная любовь, по своей сути трансцендентно, поскольку жертвенность в конечном итоге есть переход человека из этого мира в мир иной.

Евангелие от Иоанна свидетельствует о заповеди Христа: «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна. Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу (жизнь) свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего (Ин 15:11–15).

44.2. Путь подвижника веры – аскета, праведника, святого. Аскетическое служение

Вехами на пути развития духовной жизни Древней Руси служат следующие имена: Феодосий Печерский – Сергий Радонежский – Кирилл Белозерский – Александр Свирский – Нил Сорский и Иосиф Волоцкий. В эту линию включаются лишь носители духовной жизни в узком смысле слова: подвижники-аскеты, иноки и пустынножители, чин преподобных. Вне его остаются не только святители, но и многочисленные святые миряне, столь характерные для древнерусской святости. Но, как ни существенна мирская святость для русского типа православия, она все же никогда не являлась центральной, сама питаясь духовной энергией, истекающей из монастырей и пустынь. Мирская святость обнаруживает большую статичность, нежели святость подвижников веры, подвизающихся в монастырях, и уединившихся в скитах. Трудно усмотреть следы развития в облике святого князя древней Руси, а русский юродивый, «блаженный» сохранился в своих основных национальных чертах до наших дней. Динамичным, развивающимся в истории и определяющим историю – как ни странно это может показаться, остается наиболее отрешенный от мира и истории, наиболее обращенный к вечности тип святости – лик преподобных.