Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2

Летописец рассказывает, что в 1299/1300 году митрополит Киевский и всея Руси Максим, не стерпев насилия татарского, собрался со всем своим клиром и уехал из Киева во Владимир-на-Клязьме. Тогда же, добавляет летописец, и весь Киев-город разбежался. Но остатки южнорусской паствы в то тяжелое время не менее, даже более прежнего нуждались в попечении высшего пастыря Русской Церкви. После разорения Киева полчищами хана Батыя в 1299 году киевский митрополит Максим, переведя епископа Симеона в Ростов, все же решается перебраться из Киева во Владимир. Хотя резиденция Предстоятеля Русской Церкви фактически находилась во Владимире-на-Клязьме, формально местом пребывания кафедры митрополитов киевских являлся Киеве, а митрополия продолжала называться киевской еще более полутора столетий после этого. Владимирская епархия, восстановленная в 1274 году, с этого времени стала основной частью митрополичьего округа. Выбор Максима, скорее всего, диктовался приверженностью Владимиро-Суздальских князей Православию в противовес пролатинским авантюрам Галицких князей.

После смерти Максима в 1305 году началась борьба за митрополичью кафедру между ставленниками разных князей. В результате тонкой политической игры московский князь Иван Калита совместно с митрополитом Петром добивается перенесения кафедры в Москву. Отправленный в Константинополь князем Юрием I Львовичем Галицким на поставление в Галицкие митрополиты, Пётр был поставлен в митрополиты Киевские и всея Руси (1308). Митрополит Петр преемник Максима, странствуя по Руси, проходя места и города, часто бывал и подолгу живал в Москве. Предусмотрев рост роли тогда еще поселка Москвы, как будущего центра, митрополит киевский и всея Руси Петр Ратенский без официального разрешения Константинополя переносит туда из Владимира-на-Клязьме свою резиденцию (1325) и становится вдохновителем московского князя Ивана Калиты, с которым у него завязалась тесная дружба. Случилось так, что в этом городе владыку Петра застигла смерть († 1326).

Преемник Петра митрополит Феогност уже не хотел жить во Владимире, и окончательно поселился на новом митрополичьем подворье в Москве, в новопостроенном Успенском соборе. Таким образом, Москва стала церковной столицей Руси задолго прежде, чем сделалась столицей политической. Перенос кафедры митрополита в Москву способствовал укреплению политической роли московского княжества. Разрешение на перенос митрополичьей кафедры из Киева во Владимир было предоставлено значительно позже. Только в 1354/1355 году константинопольский собор подтвердил перенос кафедры митрополита всея Руси из Киева во Владимир, при условии, что Киев будет «первым ее престолом и первой кафедрой».

Отсутствие единого политического центра несколько замедлило решение вопроса о новой митрополичьей резиденции, потому что политическая неустойчивость заставляла отчасти выжидать и колебаться в выборе. Отсюда некоторый период блуждания митрополитов по русской земле. Затем, когда митрополиты уже избрали северный центр вместо южного, их скитальчество еще несколько затягивается, благодаря временной неустойчивости самого политического центра: Тверь, Владимир, Москва боролись за геополитическое первенство.

Большим успехом московских князей было то, что они приобрели своему стольному городу значение церковной столицы Руси. Лишь только Церковь, в лице ее представителей, митрополитов, почувствовала, что Москва становится прочным оплотом и защитой от внешних бурь и нестроений, так открыто стала на ее сторону и оказала московским князьям на пути к достижению их цели могущественную моральную поддержку, проявляя в этом деле большую энергию. И, подобно тому, как работа самих московских князей отличалась в высшей степени последовательностью и настойчивостью, точно также и русское духовенство, однажды заключив с Москвой союз, никогда ей не изменяло, всегда без колебаний шло с ней рука об руку по общему пути, никогда не сбиваясь и не отступая. Все свои духовные силы, весь моральный авторитет свой Церковь принесла на служение московским князьям, в их врагах видя своих врагов, в их благе – собственное благо.

72.2. Выход из зависимого от Константинопольского патриархата положения и установление автокефалии Русской Церкви

Отказ московских правителей и Русской Церкви признать Флорентийскую унию и фактическая независимость Русской Церкви от константинопольского патриарха имели большое международное значение, поскольку это укрепляло внешнеполитическое положение Русского государства. После Флорентийской унии (1439) греческой и римской церквей, митрополиты в Москве перестали утверждаться константинопольским вселенским патриархом.