Читаем Жрицата на змията полностью

Гостът помълча още няколко минути, измъчван от колебание. После изведнъж реши:

— Какво ще крия? Та нали вие ме спасихте? Сега живея втори живот. Ще ви разправя всичко. Да знаете, а вие направете, каквото решите. Ако искате, предайте ме на полицията!

Преглътна и заговори задъхано:

— Наричам се Камюс, Жак Камюс. Избягах от оня ад, от Гвиана.

— Излишно беше да ми го казваш — прекъсна го Фернандо. — Такива птички познавам от пръв поглед.

Новодошлият, сякаш недоловил иронията, продължи:

— А как попаднах там? Съдба, проклетия! Всичко започна с раждането на детето ми. Имате ли деца?

— Не! Благодаря на провидението!

— Тогава няма да ме разберете. Заради него стана всичко. Роди се с криви стъпала. Момиче, а с криви стъпала. В болницата поискаха луди пари. Заплатата ми за пет години нямаше да стигне. Бях касиер в банка. А в касата имаше толкова пари! Само да посегна…

— Разбирам те! — подметна насмешливо-съчувствено Фернандо. — Страшно привлекателни са чуждите каси.

— И аз посегнах. Пратих детето в болницата. След седмица щяха да го оперират. Ако съдбата бе почакала една седмица, детето ми щеше да има прави крака, а аз можех да ида в затвора. На оня свят можех да ида. И нямаше да съжалявам. Но дефицитът се откри по-рано. Трябваше да бягам. Клиниката отказа да направи операцията, макар че бях платил. Върна парите на банката. А аз постъпих в Чуждестранния легион. Постъпих с чуждо име. Заплатите не са лоши. Научих, че жена ми мизерствува. Изпратих й пари. Така полицията ме откри.

— Ех, глупаво момче! — махна с ръка Фернандо. — Че и най-неопитният полицай може да те пипне така.

— Вече разбрах — смънка неволно Камюс. — Научих много. Но тогава… Тогава, за да не ме пипнат, дезертирах. Минах към арабите. Ала и там ме намериха. Лепнаха ми доживотна каторга. В Гвиана, на Дяволския остров. Кой не е чувал за тоя остров? Но не комарите, не пазачите-садисти, не робската работа ме съсипваше толкова, колкото мисълта за детето. Бях го създал, а не можех да му помогна. Трябваше да се измъкна от тоя ад! Трябваше! Знаех, че морето гъмжи от акули — и все пак нямах избор! В доживотната каторга аз и без това бях мъртъв за детето си. И сполучих. Малцина са имали това щастие. Една вечер видях повлечено от течението палмово стъбло. Скочих във вълните и се хванах за стъблото. Плувах цяла нощ. Цяла нощ чаках някоя акула да откъсне краката ми. Какво стана? Защо ме пощадиха? Не знам! На заранта приливът ме изхвърли на пуст бряг сред мангрови храсталаци. Промъкнах се в джунглата. Намерих събирачи на каучук, каучеро, заживях с тях. Знаете ли какво значи каучеро, какво значи да продадеш на зелено душата си на дявола, на „патрона“, който ти е дал аванс, за да си купиш пирога, брашно, сушена риба и нож мачете? Ала и тук ме надушиха. Един индианец ме отведе във Венецуела. Там също търсеха беглеца от Дяволския остров. Отново побягнах. Бягах като див звяр. Кайман потопи лодката ми. От две балсови стъбла направих сал. Той се разби в праговете на реката. Продължих пеша… Пеша през джунглата, през мочурищата, през блатата… Още не мога да повярвам, че съм оживял… Треска, зверове, глад… Такъв глад… Какво можеш да убиеш с един нож? Животните се разхождаха край мен, а аз не можех да ги хвана. Плодовете бяха някъде високо горе, по клоните. Как да ги достигна? А и не знаех кои са за ядене. От някаква дива лоза получих такава диария, че три дни не станах. От лешници повръщах цял ден. Веднъж цяла нощ бях в безсъзнание. Знам, от отровни плодове. Но от кои? Не разбрах. Тогава почнах да дебна маймуните. Каквото ядяха те, ядях го и аз — плодове, гъби, млади издънки. Ядях червеи от гнилите дънери…

Той млъкна измолен. После се обърна към Фернандо:

— Сега знаете всичко за мен. Ако искате, може да ме изгоните, да не държите под покрива си един престъпник.

Фернандо стана.

— Не се тревожи! Тук е Амазония. Никой не идва за развлечение. Всеки крие нещо зад гърба си. Всеки бяга от нещо. И се надява все някога да се измъкне от този ад… Ти какво смяташ да правиш сега?

Камюс заговори бързо:

— Избягах, за да помогна на детето си. За това ми трябват пари… Много пари… Трябва да ги намеря… На всяка цена…

Фернандо се усмихна:

— Пари — на всяка цена?

— Да! — оживи се Камюс. — Готов съм на всичко за пари! На подлост, на ново престъпление!

— А обществото? — подметна бразилецът. — Правосъдието?

Камюс се надигна:

— Обществото! Знаете ли какво безчувствено чудовище е обществото? Помогна ли на детето ми? Отговорете де! Защо тогава аз да зачитам неговото право? Имам си друго право, мое право… Искам пари, чувате ли, пари!

От възбуда той беше седнал в хамака, разрошените коси и брада му придаваха безумен изглед, очите му искряха като очите на луд, ала Фернандо не се мамеше. Не беше луд. Колко такива хора бяха идвали при него — да дирят работа, каква да е работа.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Тайная слава
Тайная слава

«Где-то существует совершенно иной мир, и его язык именуется поэзией», — писал Артур Мейчен (1863–1947) в одном из последних эссе, словно формулируя свое творческое кредо, ибо все произведения этого английского писателя проникнуты неизбывной ностальгией по иной реальности, принципиально несовместимой с современной материалистической цивилизацией. Со всей очевидностью свидетельствуя о полярной противоположности этих двух миров, настоящий том, в который вошли никогда раньше не публиковавшиеся на русском языке (за исключением «Трех самозванцев») повести и романы, является логическим продолжением изданного ранее в коллекции «Гримуар» сборника избранных произведений писателя «Сад Аваллона». Сразу оговоримся, редакция ставила своей целью представить А. Мейчена прежде всего как писателя-адепта, с 1889 г. инициированного в Храм Исиды-Урании Герметического ордена Золотой Зари, этим обстоятельством и продиктованы особенности данного состава, в основу которого положен отнюдь не хронологический принцип. Всегда черпавший вдохновение в традиционных кельтских культах, валлийских апокрифических преданиях и средневековой христианской мистике, А. Мейчен в своем творчестве столь последовательно воплощал герметическую орденскую символику Золотой Зари, что многих современников это приводило в недоумение, а «широкая читательская аудитория», шокированная странными произведениями, в которых слишком явственно слышны отголоски мрачных друидических ритуалов и проникнутых гностическим духом доктрин, считала их автора «непристойно мятежным». Впрочем, А. Мейчен, чье творчество являлось, по существу, тайным восстанием против современного мира, и не скрывал, что «вечный поиск неизведанного, изначально присущая человеку страсть, уводящая в бесконечность» заставляет его чувствовать себя в обществе «благоразумных» обывателей изгоем, одиноким странником, который «поднимает глаза к небу, напрягает зрение и вглядывается через океаны в поисках счастливых легендарных островов, в поисках Аваллона, где никогда не заходит солнце».

Артур Ллевелин Мэйчен

Классическая проза
Плексус
Плексус

Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему «Парижская трилогия» – «Тропик Рака», «Черная весна», «Тропик Козерога»; эти книги шли к широкому читателю десятилетиями, преодолевая судебные запреты и цензурные рогатки. Следующим по масштабности сочинением Миллера явилась трилогия «Распятие розы» («Роза распятия»), начатая романом «Сексус» и продолженная «Плексусом». Да, прежде эти книги шокировали, но теперь, когда скандал давно утих, осталась сила слова, сила подлинного чувства, сила прозрения, сила огромного таланта. В романе Миллер рассказывает о своих путешествиях по Америке, о том, как, оставив работу в телеграфной компании, пытался обратиться к творчеству; он размышляет об искусстве, анализирует Достоевского, Шпенглера и других выдающихся мыслителей…

Генри Валентайн Миллер , Генри Миллер

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХX века