ЖЗЛ-Лев Толстой. Свободный человек

В «Анне Карениной» Дмитрий стал прототипом бра­та Константина Левина, Николая. И так же, как в романе, младший брат посетил старшего перед его смертью. Дмит­рий умирал в Орле. «Он был ужасен, — пишет Толстой в «Воспоминаниях». — Огромная кисть его руки была при­креплена к двум костям локтевой части, лицо было — одни глаза и те же прекрасные, серьезные, а теперь выпытыва­ющие. Он беспрестанно кашлял и плевал, и не хотел уми­рать, не хотел верить, что он умирает. Рябая, выкупленная им Маша, повязанная платочком, была при нем и ходила за ним. При мне по его желанию принесли чудотворную икону. Помню выражение его лица, когда он молился на нее...»

В 1904 году, умирая в Пирогове, в присутствии опять- таки младшего брата Льва, Сергей пожелал исповедаться, причаститься. За священником отправился Лев.

И когда Николай умирал в Гиере, стоически, без икон и священников, единственным его помощником и «исповед­ником» был младший брат Лев. Он помогал ему одеваться и выслушивал его жалобы. Как-то так вышло, что именно Лев оказался рядом со всеми тремя старшими братьями пе­ред их смертью. Он, который всегда подражал. Который ка­зался «самым пустяшным малым». Он стал свидетелем кон­ца жизненного пути кумиров своего детства, отрочества и юности. Ведь все они были лучше или, по крайней мере, гораздо интереснее, чем он...

Он — Лев Толстой.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

БЕГЛЕЦ (1847-1862)

Утро помещика

В начале июля 1847 года в Ясной Поляне собрались братья Толстые: Николай, Сергей, Дмитрий и Лев, — что­бы подписать подготовленный их опекуном, помещиком Александром Сергеевичем Воейковым, раздельный акт о наследстве, доставшемся им от отца.

По тогдашним законам дочери из родительского на­следства получали одну четырнадцатую часть движимого имущества и одну восьмую недвижимого, остальное поров­ну делилось между сыновьями. Братья Толстые решили вы­делить сестре Марии равную с ними часть наследства. В ре­зультате Николай получил имение Никольское в Чернском уезде Тульской губернии, Сергей — Пирогово в Крапивен­ском уезде вместе с конным заводом, Дмитрий стал собст­венником Щербачевки в Курской губернии, а Марии отош­ли 150 душ крестьян и 904 десятины земли в том же Пиро- гове, где на всю жизнь поселится Сергей. Льву досталась Ясная Поляна с 1470 десятинами земли и 300 крестьянских душ.

Согласно устным воспоминаниям Сергея Николаеви­ча, младший брат сам просил остальных отдать ему Ясную, хотя по доходности это было худшее из четырех имений. Возможно, причиной тому был не только семейный идеа­лизм Льва, мечтавшего обосноваться непременно в родо­вом гнезде, но и другая черта характера, которую в нем от­метил всё тот же Сергей: презрение к деньгам.

Вступление в права наследства, по-видимому, стало главной причиной того, что Лев, единственный из братьев, не получил высшего образования. Ко времени подписания раздельного акта трое старших братьев уже окончили или оканчивали Казанский университет. Младший же только начинал учиться, да еще и менял факультеты. Почувство­вав себя полноправными помещиками, молодые люди не­медленно отправились в свои владения. Так же поступил и Лев. Но для этого пришлось оставить университет.

Однако расставание с университетскими стенами не слишком опечалило юношу. Судя по воспоминаниям В. Н. Назарьева, с которым Толстой незадолго до выхода из университета оказался в карцере за прогул лекций, уни­верситетской наукой он тяготился. «Что вынесем мы из университета? — говорил он в карцере. — Подумайте и от­вечайте по совести. Что вынесем мы из этого святилища, возвратившись восвояси, в деревню? На что будем пригод­ны, кому нужны?»

Девятнадцатого апреля 1847 года он получил увольне­ние из числа студентов юридического факультета, а 1 мая уже был в Ясной Поляне. Из Казани его провожали друж­ной компанией. Как рассказывает историк Н. П. Загоскин, «в квартиру братьев Толстых, во флигеле дома Петонди, собралась небольшая кучка студентов, желавших прово­дить Льва Николаевича в далекий и трудный по условиям сообщения того времени путь... Как водится, за отъезжаю­щего выпили, наказав ему всякого рода пожеланий... То­варищи проводили Льва Николаевича до перевоза через Казанку, которая находилась в полном разливе, и здесь в последний раз отдали ему последнее целование».

Чтобы представить себе состояние Толстого, покидав­шего Казань в апреле 1847 года, заглянем в первую извест­ную запись в его дневнике, сделанную незадолго до это­го: «77марта 1847года. Казань. Вот уже шесть дней, как я поступил в клинику, и вот шесть дней, как я почти доволен собою. Les petite causes produisent de grands effets[10]. — Я по­лучил Гаонарею, понимается, от того, от чего она обыкно­венно получается...»