Зимнее марево

На Левку Сергей обижался и в то же время обнаруживал в себе какое-то не свое, словно со стороны подсказанное понимание, что так, видимо, и должно быть, что у Левки началась совсем другая, не похожая на прежнюю жизнь.

Дверь им открыл Левка. Поджарый, в оранжевой водолазке и темно-синих элегантных брюках. Сергей испытал приятное чувство гордости другом и одновременно ощутил неуверенность: сам он, в своих мешковатых брюках и свитере с оленями, не слишком ли проигрывает рядом с модным Левкой?

Квартира была старинная, с длинным коридором. Паркетный пол сверкал и благородно поскрипывал.

В гостиной ярко горела хрустальная люстра. За накрытым прямоугольным столом сидели Лена и рыжеватый парень лет тридцати. Сергей улыбнулся Лене, с парнем уверенно поздоровался за руку. Тот представился:

— Толя.

— Мой двоюродный брат, — объяснила Лена.

Металлические пуговицы на его клубном пиджаке матово блеснули.

Сергея усадили рядом с Тамарой. Напротив них — Левка с Леной. Толя — во главе стола.

— Ну, за знакомство? — с ходу предложил он.

На столе стояла наполовину пустая бутылка коньяка. Толя взялся за нее. Бутылку вина, которую Сергей принес, не открывая, поставили на другой конец.

Толя наполнил рюмки, ласково посмотрел голубовато-прозрачными глазами сперва на Тамару, потом на Сергея.

Лена спохватилась:

— Ой, у вас же тарелки пустые! Вечно ты, — она посмотрела на брата укоризненно, — вечно ты гонишь. А ребята голодные, захмелеют.

— Пускай хмелеют, я их отвезу, — продолжая все так же ласково на них смотреть, сказал Толя. Он достал сигарету из пачки, которая лежала перед ним, щелкнул зажигалкой.

— У Толи машина, — пояснил Левка, — а то вы подумаете, что он говорит загадками.

— Какая? — спросил Сергей.

— «Жигуль», — ответил Толя и сощурился, будто на солнце смотрел. — «Жигуленок».

И снова взялся за бутылку.

— Нет, так вы совсем напьетесь, — покачала головой Лена.

Она встала, подошла к радиоле. Зазвучала музыка. Карел Готт.

— Самый модный сейчас певец, — сказала Лена.

— Погромче! — крикнул Толя и обратился к Тамаре: — Можно вас пригласить?

Лена ушла куда-то, Левка пересел поближе к Сергею.

— Какие планы на каникулы? — спросил он.

— Не знаю, — сказал Сергей.

Левка стал рассказывать о своих: уехать куда-нибудь в горы. Сергей делал вид, что слушает его, а сам пытался уловить, о чем, танцуя, разговаривают Тамара и Анатолий.

Вернулась Лена, игриво засмеялась:

— Да, свет тут явно мешает.

Зажгла торшер в углу, выключила люстру.

Чем они занимались у него за спиной, что свет им мешал?

Мелодия кончилась.

— На лыжах — это здорово, — сказал Сергей громко, чтобы показать, как увлечен беседой.

А там, у них, зашелестела бумага. Его тихий голос спросил:

— А когда лучше?

— До одиннадцати. В это время я всегда на месте.

Сергей откинулся в кресле, обвел взглядом стол. Краем глаза увидел: Анатолий прятал в карман сложенную бумажку.

И снова они вчетвером пили коньяк, Сергей открыл себе вино. Толя чистил Тамаре апельсины. Делал надрезы ножом, аккуратно снятую кожуру складывал возле своей тарелки. Распластанная, многоугольная кожура напоминала семейство морских звезд.

Толя придвинулся к Тамаре, обращаясь к ней и Сергею, сказал:

— Ребятки, я так рад с вами познакомиться. Я хочу выпить с вами на брудершафт.

Толя и Тамара переплели руки, выпили, коротко поцеловались. Она отстранилась, а он все тянулся к ней: «Нет, так на брудершафт не целуются», — и ее руки не отпускал. Она чуть поколебалась и наклонилась к нему.

— А теперь с тобой, — сказал Толя и посмотрел на Сергея.

— Мы уже на «ты», — ответил Сергей.

Это была даже не ревность, а острое, пронзительное чувство беззащитности. Сергею было знакомо это чувство. Как-то к ним домой зашел начальник отца. Отец старался поддерживать с ним короткие, приятельские отношения. Начальник ходил по квартире, осматривал, качал головой. «Подчиненные лучше меня живут. А?» — и смеялся.

Отец виновато улыбался.

Начальник заглянул и к Сергею, в его «кабинетик» за шкафом. Ему, высокому и полному, было там явно тесно. Но он толокся, не уходил и вдруг заметил томик Аполлинера. «Ой, — сказал он, — откуда это у вас?» Сергей пожал плечами: «Приятель достал».

На самом деле он выменял томик на бабкин старинный костяной нож для разрезания бумаги. Потом он жалел, что не сказал «приятель подарил». Потому что подарки не передаривают.

«У меня сын об этой книге мечтает», — сказал начальник.

Сергей перехватил взгляд отца. Взгляд просительный и приказывающий. Вот тогда и поднялось это чувство несправедливости, обиды. Но взгляд отца настаивал. «Возьмите ее, — сказал Сергей. — Для вашего сына. От меня». — «Ну что вы…» — «Возьмите, возьмите, — повторил Сергей. — Я рад сделать вашему сыну приятное». — «А как же вы?» — продолжал наивную игру тот. «Мне еще достанут»…

Тамара с Толей танцевали. Та же пластинка — поет Карел Готт. Одно и то же, одно и то же…