Зимнее марево

Крутился угольно-черный диск, песня следовала за песней, иногда пластинку заедало — одно и то же, одно и то же… Надя диск переворачивала и переворачивала, возможно, он был у нее один-единственный, а может, ей просто нравился Карел Готт. Сергей сидел, слушал. Но не было продолжения. Одно и то же, одно и то же…

— Мой сладкий звонил, — говорила подруга. — Просил ему рубашки приталить. Только по делу и звонит.

На улице — удивительно, всего за два часа! — сильно подморозило. Стало скользко. На крутом спуске Тамара взяла Сергея под руку. От ее прикосновения он будто оттаивать начал.

— Ты, я смотрю, весело живешь, — сказал он.

— Я? Весело? — Она непонимающе на него посмотрела.

— Ну да. Знакомые всякие, звонки, встречи. Хорошо жить, когда много друзей.

Посреди дворика, в который они вошли, рядом с одноэтажным желтым зданием котельной небольшой серый прямоугольничек асфальта был свободен от снега. Видно, под ним, в глубине, проходили теплые трубы. Три темные лужицы дымились по краям прямоугольника.

— Встанем здесь, тут ноги меньше будут мерзнуть, — сказала Тамара. Рукой в варежке она показала: — Вон мои окна. Одно темное, другое горит.

— А кто дома? — спросил он.

— Муж.

— А, понятно…

Они помолчали.

— Давно ты замужем? — спросил он.

— Восемь лет… Видишь, какая я уже старенькая.

— Глупость, — сказал он.

— Помнишь, ты меня на «вы» называл…

Он смущенно улыбнулся.

Конечно, нужно было остаться на консультацию. Все-таки декан проводил.

Но ждала Тамара, так они условились: в три Сергей будет у нее. А консультацию назначили внезапно. Декан читал последнюю в семестре лекцию и вдруг объявил, что после нее ответит на вопросы о предстоящем экзамене.

— Я, пожалуй, уйду, — сказал Сергей.

Милочка состроила жалостливую гримасу.

— А что случилось?

— Да так, дела.

— Хочешь, приезжай ко мне вечером, я тебе все, что он скажет, передам.

— Нет, спасибо, наверно, не смогу.

Может, признаться ей во всем, подумал он. Что я все лгу, лгу… Она ведь понимает, чувствует.

Все притихли, провожали его недоуменными взглядами. Декан стоял у кафедры, мотал на ус: ага, молодой человек излишне самонадеян, думает, что не нуждается в моей помощи. Что ж, проверим, проверим… Можно было притвориться, прижать к носу платок или закашляться. Так все делают. Декан бы и не поверил, но это уже как бы правила игры.

Он позвонил Тамаре из автомата. На коммутаторе ответили: добавочный занят. А монету автомат сожрал. Приехать к ней и сказать: «Ну, тебе дозвониться… Пять двушек ухлопал!»

Ровно в три он был в проходной. Вахтер в черной шинели с блестящими пуговицами смотрел строго. Не пропустит, определил Сергей. Снова крутил диск телефона.

— Тамару? Одну минуту.

И через некоторое время уже другой голос:

— А ее нет.

— Она что, совсем ушла? — спросил Сергей.

— Совсем, совсем.

Он ей домой позвонил. Подошла она. Он повесил трубку, не сказав ни слова. Но почему не дождалась?

Ехать к себе не хотелось. Куда податься, он тоже не знал. К Миле? Стыдно как-то. Да и не было желания ее видеть. А больше некуда. Не в кино же одному идти?

Мама хлопотала у стиральной машины. Сергей буркнул: «Привет», — сел на диван, поближе к телефону.

— Сергей!

Он вздохнул, поплелся в ванную. Мама вытерла руки о фартук, посмотрела на Сергея изучающе. А он перебирал в памяти: за картошкой недавно ходил, будильник в ремонт отнес, что еще?

— Сергей, — сказала мать, — надо отвезти Виктору лекарство для отца.

Сергей вдруг обрадовался этому поручению. Двоюродному брату надо помочь. Это необходимо. А Тамара позвонит, наверняка позвонит — если днем не позвонила, то должна позвонить вечером — и узнает: не ждет он ее звонка, у него свои заботы.

С братом они не виделись давно, больше месяца. За это время тот еще больше похудел, осунулся.

— Как дела-то? — спросил Сергей.

— Да плохо.

— Он там? — Сергей взглядом показал на дверь.

Брат кивнул. Сергей приоткрыл дверь. В тусклом свете ночника увидел: желтая голова с взъерошенным седым хохолком на подушке, а под одеялом будто никого нет. Его родной дядя, папин брат, лежал там, но был это совсем не он, даже отдаленно не напоминал человека, который когда-то привозил к ним на дачу арбузы, играл в волейбол, купался в пруду.

Они сидели на кухне. Брат предложил чаю, Сергей отказался. Почему-то представил, что из его стакана пил больной. Виктор все равно налил. Сергей не мог себя заставить. Боялся, Виктор догадается, отчего это нежелание, и, конечно, обидится. Слава богу, дядя проснулся, позвал брата, тот ушел, и Сергей быстро, по-воровски оглянувшись, выплеснул полстакана в раковину. Если целый — неправдоподобно бы получилось: не пил, не пил, а брат вышел, он и выдул весь до дна.

Виктор все не возвращался. Сергей из передней — телефон вынесли сюда, чтобы не беспокоил больного, — позвонил домой.

— Нет, никто не звонил, — сказала мать.

Набрал номер Тамары. Никто не подошел.

Вернулись с братом на кухню. Говорили шепотом, будто больной мог их услышать.

— Вот и совсем один останусь. — Виктор не жаловался, делился по-родственному.