Зимний сад

Она хватает дочь за руку и уводит ее от Саши, а тот, не двигаясь, смотрит ей вслед.

– Ей всего пятнадцать, – оглядывается на него мама, обнимая Веру за плечи, она отпускает ее, лишь когда они, поднявшись по ступеням, оказываются у двери.

Когда Вера оборачивается, ее принца на улице уже нет.

С этого дня в Вериной семье все меняется. Никто больше не улыбается, не смеется. Они с матерью и сестрой убеждают себя, что все образуется, но ни одна из них в это не верит.

Их королевство все так же прекрасно: белоснежный город, обнесенный стеной, с мостами, шпилями и волшебными реками, – но отныне Вера видит его по-другому. Там, где прежде был свет, теперь только тень; там, где царила любовь, остался лишь страх. Раньше, слушая теплыми белыми ночами смех студентов, она едва не плакала от сладостного предвкушения. Но сейчас она знает, что плакать следует о другом.

Дни складываются в недели, и Вера теряет надежду, что папа вернется. Ей исполняется шестнадцать, но они не празднуют это событие.

– Я слышала, что в замке нужны работники, – говорит мама как-то за ужином. – В пекарне и библиотеке.

– Да, – отвечает Вера.

– Я знаю, что ты хотела пойти в университет, – продолжает мама.

Эта мечта уже начала рассеиваться. Папе хотелось, чтобы она, как и он, однажды стала поэтом. И вот когда она повзрослела, оказалось, что все пути перед ней закрыты. Теперь она знает: крестьянкам выбирать не приходится.

С арестом отца Верина судьба изменилась: ее будущее решено. Не будет ни учебы, ни прекрасных юношей, которые носили бы за ней учебники и целовали под фонарями. Не будет Саши.

– Я не хочу все время пахнуть хлебом.

Вера чувствует, что мама кивает. Теперь они трое связаны: когда двигается одна, это улавливают остальные. Похоже на рябь на воде.

– Завтра схожу в королевскую библиотеку, – говорит Вера.

Ей всего шестнадцать. Разве может она понимать, какую совершает ошибку? Разве может предугадать, что эта ошибка будет стоить жизни ее любимым?

Глава 12

– Как это – стоить жизни? Что за ошибка? – спросила Нина, когда мать умолкла. – Ты никогда не рассказывала нам эту часть сказки.

– Рассказывала. Но Мередит становилось страшно, и иногда я ее пропускала.

Нина встала, подошла к постели и включила ночник. В его мягком свете мать, которая сидела неподвижно, закрыв глаза, была похожа на призрак.

– Я устала. Теперь уходи.

Нина не хотела покидать комнату. Она бы могла еще много часов сидеть в темноте, слушая голос матери. Отец оказался прав: сказка каким-то образом их сближала. Кажется, мать тоже это почувствовала. Она явно включила в историю больше деталей и углубилась в нее сильнее, чем прежде. Неужели ей, как и Нине, не хотелось прерывать сказку? Может, папа ее тоже об этом просил?

– Тебе что-нибудь принести? – спросила Нина.

– Мое вязанье.

Нина оглядела комнату, увидела возле кресла-качалки набитую сумку и отнесла ее матери. Не прошло и секунды, как та уже начала перебирать клубки бирюзовой мохеровой пряжи, и, выходя из спальни, Нина слышала за спиной щелканье спиц.

Возле ванной комнаты она остановилась и толкнула дверь. Там было пусто.