Зимний сад

Рука в руке они катят велосипед, в бледно-сиреневом сиянии летнего рассвета прекрасные мраморные статуи отливают розовым. Выйдя на улицы города, они снова сталкиваются с людьми, но в эту белую ночь, когда ветер с реки шелестит листвой, каждый незнакомец им кажется другом. В небе танцуют искорки северного сияния, раскрашивая его в удивительные оттенки.

В конце моста, под фонарем, они останавливаются и смотрят друг другу в глаза.

– Приходи к нам завтра на ужин, – предлагает она, – хочу познакомить тебя с семьей.

– А если я им не понравлюсь?

Голос не сорвался, и ничто в его лице не выдавало волнения, но Вера теперь умеет читать его сердце столь же легко, как если бы оно билось прямо в ее бледных руках. Она слышит в его словах боль брошенного ребенка, который обрел семью, когда было уже слишком поздно.

– Они полюбят тебя, Саша, – говорит она, впервые чувствуя себя взрослее его. – Поверь мне.

– Дай мне еще один день, – просит он. – Не говори о нас никому, прошу тебя.

– Но я люблю тебя.

– Всего один день, – повторяет он.

Хоть это и глупо, она решает, что готова подождать. При мысли о еще одной волшебной ночи, когда во всем мире будут только они одни, ее лицо озаряет улыбка. Вера может снова сказаться больной.

– Встретимся завтра в час. Но не заходи в библиотеку. Мне нельзя потерять работу.

– Я буду ждать тебя на мосту у крепостного рва. Хочу кое-что тебе показать.

Вера наконец отпускает его руку и переходит дорогу. Дома она втаскивает велосипед по ступенькам на второй этаж, стараясь как можно меньше шуметь, и отворяет дверь. Ржавые петли скрипят, а велосипед дребезжит.

В нос ей шибает запах дыма. За столом, с папиросой в руке, сидит мама. У ее локтя стоит пепельница с кучкой окурков.

– Мама! – вскрикивает Вера.

Велосипед с грохотом падает.

– Тише, – резко говорит мама, покосившись на кровать, где похрапывает бабушка.

Вера ставит велосипед на место и подходит к столу. В квартире не горит свет, но хватает и бледного сияния, что проникает сквозь окно, смягчая все очертания, в том числе лицо ее матери, кривящееся в сердитой гримасе.

– И где же овощи с огорода?

– Я… налетела на кочку и свалилась с велосипеда. Все овощи рассыпались. – Ложь рождается сама собой, и она цепляется за нее. – Еще и ударилась, бок теперь страшно болит, поэтому и приехала поздно. Пришлось идти до дома пешком.

Мама смотрит на нее без тени улыбки.

– Семнадцать лет – это очень мало, Вера. Ты еще не созрела для жизни… и любви… даже если считаешь иначе. А живем мы в опасные времена.